Кувшинка — дочь Водяного - [2]
— Какую такую услугу? — спросил Юго-Западный Ветер.
— А вот какую! Когда солнце утром взойдет, дуй изо всех сил, чтобы сдуть и опрокинуть зеленый Березовый Ствол здесь, у берега. Ведь это из-за него Кувшинка никогда и ни за что на свете не пожелает стать моей женой!
— Ладно! — согласился Юго-Западный Ветер. — Я сокрушал, словно спички, кедры и пальмы, так почему бы мне не сокрушить маленький ничтожный Березовый Ствол?
Тростник же, в свою очередь, заговорил с блестящей морской волной, чуть подернутой сонной зыбью в проливе.
— Ваш покорнейший слуга, милостивый Морской Вал, — молвил он. — Будьте добры, окажите мне мимоходом маленькую услугу!
— Ну, какую еще услугу? — зевнул Морской Вал.
— Будьте добры, нахлыньте здесь поблизости на берег да опрокиньте там Березовый Ствол. Это из-за него Кувшинка никогда и ни за что на свете не пожелает стать моей женой!
— Ладно! — согласился Морской Вал. — Я смывал с лица земли леса и города, для меня это мелочь — снести прочь какой-то березовый росток. Однако же сейчас я желаю спать, подождем с этим до утра!
Столб тоже затаил зло против Березового Ствола и стал задираться с рыбаком, привязывавшим как раз в тот же вечер к нему, Столбу, свою сеть.
— Эй ты, Позорный Столб, — рассерженно спросил рыбак, — никак ты собираешься разорвать мою сеть?
— Разве я виноват, что я такой сучковатый? — спросил Столб. — Здесь рядом стоит Березовый Ствол, может, он больше подойдет тебе? А впрочем, сруби его завтра утром и брось в море.
— Пожалуй, ты прав, — ответил рыбак. — Подумаю об этом деле завтра утром.
Так прошел вечер, наступила ночь, и Кувшинка вновь сомкнула свои белые лепестки. Крона Березового Ствола еще больше позеленела от восторга, любуясь цветком в нежных и прекрасных августовских сумерках. Никого из них ничуть не мучили предчувствия какой-либо беды, а Кувшинка спала, будто послушное дитя. Большая желтая Бабочка, услыхавшая нечаянно, что задумали Скалистый Утес, Тростник и Столб, опечаленно шелестела крылышками, летая вокруг Березового Ствола, но тот ничего не заметил. Он был занят совершенно другим, умываясь в росе и думая лишь о том, чтобы стать по-настоящему стройным и красивым к тому часу, когда Кувшинка снова откроет свои невинные цветочные глазки.
Спустя недолгое время на северо-востоке показалась алая полоска зари, и вся окрестность осветилась ее сиянием. Алая полоска становилась все ярче, пока вся северная и восточная сторона неба не запылали, как на пожаре, а тучи, казалось, извергали огонь.
Рыбак проснулся и выглянул в окошко своей хижины.
— Ага! — удивленно воскликнул он. — Быть нынче буре! Поспешу-ка я лучше да приберу сеть!
Но вокруг было еще спокойно, да так спокойно, что зеленые кудри на кроне Березового Ствола даже не шелохнулись на свежем утреннем воздухе. Кувшинка начала раскрывать свои сомкнутые вечером лепестки и, открыв еще сонные глазки, поздоровалась, пожелав доброго утра Березовому Стволу. Никогда не видела она его столь прекрасным и сильным, и никогда тот не видел ее столь милой и прелестной. Они были рады и счастливы; как раз в этот самый миг из-за алой тучи вынырнуло ввысь Солнце и, благословляя, взглянуло на них, счастливых своим юным невинным счастьем в этот ранний утренний час.
Но тут Скалистый Утес нетерпеливо встряхнул своего ночного гостя — буйный Юго-Западный Ветер, что храпел в мягкой траве.
— Нечего тут валяться! За работу! — воскликнул Скалистый Утес.
— Оставь меня в покое! — проворчал Юго-Западный Ветер, расправляя и вытягивая свои огромные облачные крылья.
Но Скалистый Утес не желал оставить его в покое.
— Ну ладно, я полечу, да так, что у тебя в ушах зазвенит! — воскликнул рассерженный и еще не до конца проснувшийся Юго-Западный Ветер. Одним прыжком взвился он в воздух с такой силой, что в лесных вершинах засвистело.
В то утро он, этот сумасброд Юго-Западный Ветер, был в своем наибезумнейшем расположении духа. Прошло совсем немного времени, как вдруг от взмахов его гигантских крыльев небо потемнело, а на глади вод зашипела белая пена. Но Березовый Ствол и Кувшинка все еще ничего не замечали. Они развлекались, посылая друг другу приветы с маленькой позолоченной Стрекозкой, то и дело перелетавшей над водой от одного из них к другому.
Буря набирала силу, деревья трещали, в воздухе кружили листья, скалы ворчали, словно сотня тысяч котят вступила в войну с сотней тысяч щенков. Начали бушевать, врываясь через пролив, волны, так что маленькому смиренному Тростнику стало совсем худо на душе и он кланялся, вертелся во все стороны и извивался, только чтобы устоять против ветра.
«Пожалуй, глупо было с моей стороны накликать эту беду», — подумал он, но раскаиваться было уже поздно. Он увидел, как издали поднимается целая гора воды и, пенясь, катится к заливу.
— Это — он, это — он, мой Девятый Вал[2]! — испуганно вскричал Тростник.
И в тот же миг Морской Вал, перекатившись через него, оторвал его от корня, и единственные последние слова, произнесенные Тростником в этом мире, были:
— Ваш покорнейший слуга!
Со сварливым неуживчивым Столбом дела обстояли ничуть не лучше. Он стоял прямо против ветра, уступая неудержимым толчкам, и кричал волнам: «Как вам не совестно!» Но когда налетел большой Морской Вал, пришел конец и Столбу. Тр-рах-хх-таррарах, и он вдруг раскололся надвое, а затем, поглощенный пенящимися волнами, был унесен далеко-далеко прочь.
