Кутепов: Мираж - [52]

   — Господина капитана вызывают в штаб командующего, — сказал Бондаренко. — Телефонограмма адъютанта его превосходительства.

При упоминании об адъютанте у генерала появилась какая-то недовольная морщина между бородой и кончиками усов.

   — Зачем вызывают?

   — Хорошо знает французский язык.

   — Для встречи с англичанами?

   — Англичане вроде нас, — позволил себе включиться Ленченко. — Только французский знают. Ну ещё и английский немного.

Кутепов усмехнулся и милостиво сказал:

   — Прошу в мой автомобиль.

Вскоре выехали. Раздражало жаркое предзакатное солнце, бьющее в глаза. На пустынной окраине — два забора, две хаты — догнали колонну пленных красных. Кутепов приказал остановить колонну.

   — Кто начальник конвоя? — спросил он.

   — Поручик Чижов, — доложил немолодой, лет сорока-пятидесяти офицер.

   — Куда ведёте?

   — На сборный пункт, ваше превосходительство. Которых отобрали для службы. Остальных расстреляли.

   — Поручик Чижов, когда вам присвоили звание?

   — На германском фронте я был подполковником. После меня насильно мобилизовали в Красную армию, но я сумел перейти к вам, к своим.

   — Сумел? Сумел в плен попасть? Теперь отслуживай своё предательство. А вы, ребята, согласны сражаться за великую единую неделимую Россию?

Пленные, конечно, отвечали согласием, кто громче, кто быстрее.

   — Все согласны?

   — Все, ваше превосходительство!

   — И ты согласен? — спросил Кутепов, неожиданно остановившись около светловолосого пленного в рваной гимнастёрке.

   — Так точно, ваше превосходительство!

   — Леонтий Андреевич, подойдите, пожалуйста, сюда, — подозвал генерал Дымникова. — Узнаете? Я ещё там, на Литейном, приказал вам запомнить его фамилию. Узнали?

   — Узнал, — вздохнул Дымников, — унтер-офицер Кирпичников.

   — Поручик Чижов, — металлом по камню резанул кутеповский голос. — Этого пленного немедленно расстрелять. Здесь.

   — Ваше превосходительство, — забормотал Кирпичников, — я же добровольно... За единую неделимую... Искупить вину... Ваше превосходительство...

Смерть уже пристала белой маской к его лицу, волосы прилипли к черепу.

Кутепов отвернулся, не слушая. Поручик Чижов отдавал приказы конвойным, но генерал его перебил:

   — Нет, поручик. Сами! Очищайтесь от красных грехов. Наган у вас есть. Можете взять винтовку.

Кирпичников плакал, продолжая бормотать. За ближайшим глухим забором почувствовалось движение — зрители. Чижов, глядя в землю, доставал наган.

   — Выведите его из строя, — приказал он солдатам.

Конвоиры выволокли приговорённого на обочину дороги, поставили у кювета.

   — Вон туда смотри, на лесок, — сказал один из конвойных, — чтобы солнышко глаза не жгло.

Поручик выстрелил неудачно — пуля попала куда-то рядом с ухом, и Кирпичников повернул к нему залитое кровью лицо и завыл. Поручик торопливо выпустил весь барабан, и Кирпичников грузно завалился ему под ноги, искорёженным окровавленным лицом в пыль.

   — Тем хохлам за забором прикажите закопать, — сказал адъютант Кутепова конвойным.

Поехали дальше, генерал даже не оглянулся. Спросил:

   — Вы действительно, Леонтий Андреевич, хорошо знаете французский?

   — Да нет. Забыл. Так, на уровне «как вы себя чувствуете?»

   — В артиллерии не требуется знание французского языка. Вы знаете, капитан, что планируется объединение всех батарей в «Артиллерийскую генерала Маркова бригаду»?

   — Слышал.

   — Возможно, и вы получите батарею. Хочется?

   — Сразу после ранения... Тяжело...

   — Да. Спешить не надо. Тем более, скоро начнётся решающее наступление на Москву, и продвижение по службе пойдёт быстро.

Вдоль Сумской, от Метрополя до сада, по тротуарам стояли шеренги солдат и офицеров в новых мундирах с корниловской нашивкой. Макаров был очень занят организацией трёх банкетов: в Гранд-отеле, Буффе с цыганами и в особняке командующего. Не нашёл времени поговорить, но взглянул на Дымникова с некоторой злостью и даже погрозил кулаком.

Машина Май-Маевского со свитой и адъютантом выехала навстречу четырём английским автомобилям, подъезжавшим со стороны вокзала. Леонтия усадили в большой открытый автомобиль, забитый офицерами. Отсюда он хорошо видел церемонию.

Машины гостей остановились, Май-Маевский вышел Навстречу генералу Бриксу, встретил его какой-то короткой речью и повёл вдоль выстроенных шеренгами войск. Сухощавый рослый англичанин шёл впереди, командующий Добрармией с колышущимся животом двигался за ним, сбиваясь с ноги. Брикс на ломаном русском языке крикнул: «Здравствуйте, герои корниловцы!» Ответили дружно: «Здравия желаем, ваше превосходительство!»

На тротуарах толпы светлых костюмов и платьев, цветы, на балконах трепещут приветственные флажки.

Сначала отправились на банкет в Гранд-отель. Дымников с компанией оказался за большим столом недалеко от генералов, и ему иногда удавалось услышать, о чём они говорят. Рядом с ним сидел офицер из свиты Брикса, и Леонтий, припомнив французский, объяснял, кто есть кто, и переводил тосты. Конечно, в них звучал призыв: «На Москву!» Брикс поднялся с бокалом шампанского и сказал:

   — Владимир Зенонович, от имени своего правительства поздравляю вас со званием лорда. За вашу доблесть и новую стратегию вы награждаетесь орденами Святого Михаила и Святого Георгия. Отныне ваш вензель будет красоваться в Лондоне, в церкви Святого Михаила.