Кусучий случай, или Няня для обреченного - [29]

— Я заметил, что люди никогда не любят тех, кто их сильнее, — согласился безбородый.

— Так как вас зовут? — усмехнулась я.

И тут внезапно один завыл.

— Это я, а это брат! — и он снова завыл. — Ну как? Ты готова звать нас по именам?

— Меня, пожалуйста, полным именем! — рассмеялся безбородый.

— Хорошо, Спасите и Помогите, — рассмеялась я волчьей шутке.

Перед самим уходом они почему-то посмотрели на меня очень внимательно.

— Что-то не так? — спросила я, видя, как они оббегают взглядом комнату и о чем-то перерыкиваются, но тихо.

Я улеглась рядом с Титикакой и задремала. Пока я ворочалась, я думала о том, что возможно, была немного груба. Хотя, с другой стороны мне теперь хотя бы понятно, почему отношения хотят сохранить в тайне. Нет, все равно не согласна быть Штирлицем в стрингах и трусах! Я отказываюсь!

«Я два раза не предлагаю!» — послышался в голове голос. «Видно, не судьба!» — с некоторым тайным сожалением вздохнула я, нервно ворочаясь и пытаясь уснуть.

Главное правило няни Титикаки — ни в коем случае не шевелить пальцами ног под одеялом. А я все никак не могу привыкнуть к нему.

— Аааааа! — проснулась я, когда меня куснули за пальцы. Титикака мышковал, пытаясь обнаружить шуструю мышку под одеялом. И расстраивался, если мышка имитировала внезапную смерть.

— Так, — вскочила я, видя, как Титикака пытается стянуть с меня одеяло. Сердце колотилось так, что у меня руки тряслись. Ничего себе будильник!

— Аррр! — рычал Титикака. Он был бодр, полон сил и энергии. Малыш никак не мог угомониться.

— Титикака, прекрати! — потребовала я достаточно строго. — А ну-ка!

Но принц решил, что сегодня у нас День непослушания.

— Титикака! — я была возмущена, когда он изодрал подушку, пытаясь поймать перья, оседающие на кровать. Снежная баба стояла и смотрела с укором. Я тоже пыталась призвать малыша к порядку. Но тщетно.

И тут я вспомнила, как один короткий рык тут же делал Титикаку пай-мальчиком.

— Кхе-кхе, — разминала я речевой аппарат. — Арррр!

Титикака замер, глядя на меня.

— Аррр! — повторила я, видя, как он смотрит на меня с удивлением. Ничего себе! Получилось! Ай да я! Ай да молодец!

В дверь постучали, я насторожилась. Титикака улегся на одеяло, поведя ушами, а потом стек за кожаным ежиком и затащил его на кровать, самозабвенно пытаясь его разгрызть.

— Войдите, — осторожно, стараясь увидеть, кто там пришел раньше, чем дверь откроется полностью, отозвалась я.

На пороге стояла служанка с едой, а следом за ней шли еще две. Они что-то несли в руках. Сначала я не разглядела, что это. А потом увидела что-то сверкающее.

— Что это? — спросила я, глядя с подозрением.

— Его величество приказал передать вам, — коротко ответили служанки, пока я не скрывая удивления, смотрела на подарки, прикрытые тайной покрывала.

— Все подарки его величества очень символические! — заметила служанка, спешно удаляясь.

Я уже поняла, что там не миллион долларов и личный остров.

Только дверь закрылась, Титикака тут же стянул покрывало, решив, что его подарили специально для него. И теперь, словно ансамбль народного творчества «Перепелочка», прыгал и размахивал им как платком. Изредка он повизгивал от радости.

— Ой, да что же, ой, да что же подарить решили нам? — пропела я голосом народной артистки. Я чувствовала, что мне не хватает кокошника и сарафана. Палец на щеке уже был.

— Иии! — пищал Титикака, размахивая платком.

— Расческа? — заметила я, беря в руки золотой гребень. Я попыталась расчесать волосы, но гребень запутался и застрял.

— Какая удобная вещь, — простонала я, пытаясь вытащить гребень из волос. Заодно глаза больше становятся! — Ай! Ай! Пусти! Их не так много осталось! Так! Ладно…

Я положила гребень — убийцу лохматости в сторонку, глядя на следующий подарок.

— Нам намекают, что мы редко расчесываемся, — мрачно заметила я, глядя на густые и непослушные волосы. Еще бы! Попробуйте помыть голову тем же, чем и попу! И тогда я на вас посмотрю! Бу-бу-бу!

— Итак, то, что я лахудра, мы уже выяснили, — согласилась я, глядя, как зубчики погнулись и в них торчат мои спутанные волосы. — О! Да не может быть! Я что? Выгляжу, как алкоголик?

Красивый пузырек, оправленный в золото, напоминал коллекционный коньяк.

— Здорово! — кивнула я, видя синяки под глазами. На всякий случай я открыла его и понюхала. Пахло какой-то травой и цветами. Запах был похож на запах вермута. Я попробовала на вкус и почмокала. Нет, ну на вкус странновато… Похоже на вермут с микстурой от кашля… Хотя… Что-то в них есть…

— Итак, что еще тонко намекает его величество? — ледяным голосом обиженной женщины спросила я у драгоценной шкатулочки.

— Ну это уже удар ниже пояса! — обалдела я, видя… мыло! Красивое, но мыло!

Если честно, я даже принюхалась к себе. На всякий случай. Вроде бы и не пахну. А, ну я же забыла. Они же как бы не очень люди.

— Ну что? Чудесно! — развела я руками, глядя «символические» дары. — Нет, главное, как тонко!

Мешочек с золотом на подносе намекал, что сегодня день зарплаты. Эх! Гулять, так гулять!

— Эй, кто-нибудь! — крикнула я, пока Титикака доедал платок. Я поймала платок уже на подходе за самый кончик и, словно фокусник, вытащила его из принца. Успела!