Кушанское царство - [83]
До конца II в. до н. э. сведения об изменении положения в Дася и в Большом Юэчжи не поступали в Хань, хотя именно в последние полтора десятка лет этого века посольские связи ее с царствами к западу от Давань и, значит, с Дася и Большим Юэчжи, развивались необычайно интенсивно.
Только в «Хань шу», в описаниях Большого Юэчжи и его соседей, появились новые данные, исследование которых позволило установить, что они были получены в Хань от ее послов, отправленных У-ди в середине 99 г. до н. э., первый и последний раз в I в. до н. э., в царства к западу от Давань и, следовательно, побывавших в Большом Юэчжи в 98 г. Эти данные неопровержимо доказывают, что Большое Юэчжи, бывшее во II в. до н. э. кочевым царством, на рубеже 100–99 гг. до н. э. завладело Дася и потому сразу превратилось в земледельческое царство. И столицей его вместо ставки кочевого правителя стала бывшая столица Дася город Ланьши.
Более того, согласно впервые приведенным в «Хань шу» сведениям о пяти юэчжийских сихоу, их ставки тоже были городами. Уже это дает основание заключить, что ставки юэчжийских сихоу были учреждены в городах бывшей Дася, так как до поглощения Дася на рубеже 100–99 гг. до н. э. юэчжи-кочевники городов не имели. И действительно, исследование вопроса о местонахождении городов-ставок этих пяти сихоу показало, что они лежали к югу от р. Гуйшуй (Сырдарьи), т. е. действительно в северных землях бывшей Дася. Города-ставки первых четырех из них (Сюми-сихоу, Шуанми-сихоу, Гуйшуан-сихоу и Сидунь-сихоу) располагались друг за другом на небольшом отрезке (в 160 км) древнего Великого караванного пути из Хань (Китай) в Аньси (Парфию), между нынешними городами Худжанд и Хавает, город же, бывший ставкой пятого, Гаофу-сихоу — к югу от ставки четвертого сихоу, в районе нынешнего Хаваста, в 53 км по караванному пути, нынешнему Душанбинскому тракту, в районе нынешнего Ура-Тюбе. Очевидно, что владения названных пяти сихоу занимали лишь малую часть Большого Юэчжи, овладевшего Дася, а не всю его огромную территорию.
А тот факт, что в «Хоу Хань шу» пятым назван Думи-сихоу вместо Гаофу-сихоу в «Хань шу», во-первых, доказывает, что сообщение в ней о пяти юэчжийских сихоу не является повторением текста из «Хань шу» и, во-вторых, подтверждает множественность сихоу в Большом Юэчжи — владение Гаофу-сихоу по какой-то причине (прервался род, глава осужден и т. п.) передано другому, Думи-сихоу. И когда составитель «Хоу Хань шу» Фань Е в описании царства Гаофу утверждает, что Гаофу-сихоу упомянут в «Хань шу» по ошибке, он неправ, и это станет очевидно ниже, после рассмотрения сведений об этом царстве.
Но почему же в обеих историях говорится только об этих пяти сихоу? В «Хань шу» о них сказано, несомненно, потому, что лишь они, чьи владения и ставки лежали по Великому караванному пути из Хань на запад, были обязаны снабжать ханьских и, вероятно, иных иноземных послов продовольствием, а в «Хоу Хань шу» — потому, что один из них, Гуйшуан-сихоу, разгромил сначала четырех других сихоу, своих соседей, а затем захватил власть над всем Большим Юэчжи, преобразовав его в Кушанское царство.
Выяснив, о чем говорится в первых двух фразах описания Большого Юэчжи в «Хоу Хань шу», перейдем к подробному анализу следующих за ними сведений о преобразовании Большого Юэчжи в Кушанское царство:
«Спустя сто с лишним лет Гуйшуан-сихоу [по имени] Цюцзюцю напал и уничтожил [владения] четырех [других] сихоу, сам вступил на трон и стал правителем. Царство стало называться Гуйшуанским (Кушанским. — Л. Б.)» (ХХШ, гл. 88, с. 2921).
Очевидны как сущностная связь между выделением владений пяти сихоу и государственным переворотом, совершенным более ста лет спустя одним из этих пяти сихоу, так и хронологическая последовательность их. Поэтому нет сомнения в том, что сто с лишним лет до переворота отсчитаны именно от даты выделения владений пяти сихоу. Следовательно, определение этой даты является главным условием для выяснения времени создания Кушанского царства.
Представленное детальное комплексное историческое, источниковедческое и историко-географическое исследование материалов «Ши цзи» и «Хань шу» о ранней истории юэчжей и созданного ими царства Большое Юэчжи в их строго хронологической последовательности позволило установить, что владения названных пяти сихоу были выделены в Большом Юэчжи сразу после того, как это царство на рубеже 100–99 гг. до н. э. завладело Дася (Северной Бактрией). Так что государственный переворот, совершенный Гуйшуан-сихоу сто с лишним лет спустя, произошел, несомненно, в начале I в. н. э., скорее всего во втором его десятилетии.
Уточнить дату переворота позволяет, полагаем, сообщение о прибытии морем в 13 г. н. э. к императору Августу посла из Бактрии (Массон М., 1951, с. 40). Если и не от этого посла исходили сведения, дошедшие до Страбона (63 г. до н. э. — 28 г. н. э.), о занятии Бактрии четырьмя племенами кочевников, то он, во всяком случае, их не опроверг и не дополнил. В сообщении Страбона: «Наиболее известны те из кочевников, которые отняли у эллинов Бактриану, а именно асии, пасианы, тохары и сакаравалы, вышедшие с того берега Яксарта, что подле саков и согдианов и занят саками» (цит. по: Массон, Ромодин, 1964, с. 132), — речь идет, несомненно, о событии рубежа 100–99 гг. до н. э., когда юэчжи мирно переправились с северного берега р. Гуйшуй (Яксарта, Сырдарьи) и завладели лежавшей к югу от нее Дася (Северной Бактрией). Ведь в сообщении Страбона ничто не напоминает более ранние события (переселение юэчжей и их войну с Дася во II в. до н. э.) и более поздние (государственный переворот и создание Кушанского царства в I в. н. э.). Следовательно, можно предполагать, что до 13 г. н. э. Кушанское царство еще не существовало.
Книга рассказывает о крупнейших крестьянских восстаниях второй половины XIV в. в Китае, которые привели к изгнанию чужеземных завоевателей и утверждению на престоле китайской династии Мин. Автор характеризует политическую обстановку в Китае в 50–60-х годах XIV в., выясняет причины восстаний, анализирует их движущие силы и описывает их ход, убедительно показывает феодальное перерождение руководящей группировки Чжу Юань-чжана.
Книга охватывает многовековую историю российского самодержавия, но основное внимание автора сосредоточено на царствовании Николая II, убийстве его семьи и ее посмертной судьбе. Показано, что хотя со времени расстрела царской семьи прошло сто лет, проблемы цареубийства остаются острыми в современной России и от того, как они решаются, во многом зависит ее настоящее и будущее.
В книге на основе конкретных примеров мужества и героизма, проявленных старшим поколением советских людей в годы гражданской и Великой Отечественной войн, показывается формирование боевых традиций Советской Армии и Военно-Морского Флота, их преемственность молодыми защитниками Страны Советов. Авторы рассказывают старшеклассникам о военно-учебных заведениях и воинских династиях, которые в составе Вооруженных Сил СССР прошли славный героический путь за 70 лет существования Советской власти.
Книга рассказывает об истории янычарского корпуса, правилах и нормах его комплектования и существования, а также той роли, которую сыграли янычары как в военных, так и во внутриполитических событиях Османской империи. В монографии показаны фундаментальные особенности функционирования османской государственности, ее тесная связь с политикой войн и территориальной экспансии, влияние исламского фактора, а также значительная роль янычарского войска в формировании внешней и внутренней политики турецких султанов.
Книга посвящена Маршалу Советского Союза А. М. Василевскому. Автор, московский журналист, военный историк В. С. Яровиков, лично знавший Александра Михайловича, рассказывает о полководческой деятельности Василевского в годы Великой Отечественной войны, его работе на высших постах в Вооруженных Силах, об участии в обобщении опыта войны, о личных качествах Александра Михайловича — человека, коммуниста, полководца.
В истории средневековой Руси трудно найти более противоречивый сюжет, чем место в ее системе Полоцкого княжества. Связанный с остальной Русью общностью начальных судеб, исповеданием православия, языком и письменностью, Полоцк в переломный момент своего развития стал на долгие века частью не Русского, а Литовского государства. Парадокс этого феномена состоял в том, что Литва, поначалу зависимая от Полоцка, затем взяла над ним верх, но это могло случиться только после того, как полоцкое влияние преобразовало саму Литву: русский язык стал надолго ее государственным языком, а князья литовских династий сплошь и рядом отвергали язычество и принимали православие во имя торжества единодушия со своими славянскими подданными.
Очерк знакомит с историей древнего украинского города, рассказывает о борьбе трудящихся бывшей Бессарабии за воссоединение с Советской Отчизной, а также о расцвете экономики и культуры края в послевоенный период.