Куртизанки дорог - [67]

Машину занесло немного и она снизила скорость — не хватало еще разбиться или улететь в кювет. Вскоре увидела сына, стоящего на дороге, остановилась.

— Привет, Ма, — он сел в салон, чмокнул мать в щечку. — Сделай печку пожарче — продрог весь.

Она добавила градусов на табло и машина задышала теплее.

— Вот, так лучше, — удовлетворенно произнес Мирон, расстегивая телогрейку. — Давай куда-нибудь немного назад, приткнемся на обочине, что бы не мешать ни кому.

— Да что случилось то? — Не выдержала Домогацкая.

— Расскажу, мама, все расскажу. За этим и позвал тебя. Ты пока развернись — там неподалеку типа площадочки небольшой есть. Там и поговорим. А я пока погреюсь.

Машина развернулась с трудом на узкой для этой цели дороге, проехала метров пятьсот и свернула на широкую обочину. Остановилась.

— Мама, — начал Мирон, — я, конечно понимаю твои благие намерения и мне от этого станет лучше. Но куда ты меня привезла, мама, куда определила, что это за Центр такой?

— Не понимаю, сынок… Реабилитационный Центр… — занервничала мать. — Лучший в области.

— Какой к черту лучший? — перебил ее Мирон. — Я же хотел подлечиться, Мама, как-то отойти от этой наркоты, на ноги встать. Девушка у меня есть — но кому я наркоман нужен. Тебе разве что, мама, — продолжал давить на психику он.

— Да объясни ты толком, Мирон, — чуть не сорвалась на крик мать.

— Наркота здесь кругом, ма, наркота… Директор лично чеками торгует, продает по завышенной цене практически всем. Меня только стороной обходят, боятся — знают чей я сын, — упорно давил на материнские чувства Мирон. — А они потом колются все, кайф ловят… А мне каково? Мне тоже хочется, лучше уж я дома колоться буду — там цены ниже.

— Сынок, ты хоть понимаешь, о чем говоришь? Быть этого не может… Это Центр считается лучшим, в том числе и потому, что наркотиков здесь нет. Ты хоть знаешь кем создан этот Центр?

— Мама, мне все равно, кем он создан. Это же закрытый Центр — родителей не пускают, никого не пускают. Делай здесь — что хочешь.

— А факты, у тебя есть факты?

— Какие, мама, факты? Ты что? Мне не веришь?

— Допустим, я верю…

— Ах, допустим, — перебил ее Мирон и стал вылазить из машины. Мать удержала его за руку.

— Не горячись и не обижайся. Я тебе верю, но для действий — нужны факты. Говори, что знаешь.

— Да все я знаю, мама, все. Знаю, где Караваев, это директор наш, держит готовые чеки с наркотой. Видимо россыпью сюда героин не завозят, что бы лишний раз не светиться. Знаю, где некоторые девчонки героин прячут. Знаю, что один чек здесь стоит двести рублей, а в городе сто, в некоторых точках по сто пятьдесят. Караваев — он вообще обнаглел, всегда держит по десять-двадцать чеков в прихожке, на верхней полочке. Кто заскочит из воспитанников — сразу же в коридоре рассчитываются. Где он держит основной запас — я не знаю, но где-то в доме. Спит директор с воспитанницей, с наркоманкой, она так у него в доме и живет. А ее подруга, Ольгой зовут, то же в открытую наркотики в коридоре держит, никого не боится. Мало этого?

— Да нет, сынок, не мало, — вздохнула мать. — Но это все точно, все как есть? И наркотики всегда там находятся, где ты сказал?

— В этих местах — да, всегда, в любое время суток. А вот где основные запасы хранятся — я не знаю.

Лицо Домогацкой как-то осунулось и посерело сразу. Она не надолго задумалась, потом заговорила:

— Знаешь, сынок, Центр этот принадлежит одной, очень влиятельной, особе. И она, к тому же, юрист. Если я проколюсь, то меня сожрут с потрохами, косточек не оставят. Поэтому еще раз подумай. Наркотики всегда там находятся, где ты сказал? Может, бывают моменты, когда их там нет?

— Нет, мама, они всегда там. Двадцать, как минимум десять чеков всегда у Караваева на полке в прихожке и у этой Ольги всегда есть. Это абсолютно точно. Где другие наркотики, а они тоже есть, я не знаю.

— Что ж, сынок, ладно, надеюсь ты меня не подведешь.

— О чем ты говоришь, мама? — возмутился Мирон.

Она обняла сына за плечи.

— А теперь ступай, иди в Центр и жди. К концу дня я тебя заберу отсюда.

Мирон вышел из машины довольный — его план начинал срабатывать. Мать уж никак не оставит это дело в покое и тогда конец Ольге, конец Караваеву и всему Центру, где с ним обошлись не вежливо и необходительно.

Утром, совсем недавно, он дождался, когда Караваев уйдет из дома на работу, зашел к Зинаиде, объяснил, что нужен директор, так он звал главного врача Центра, и получив ответ, попросил попить водички. Пока Зина ходила за водой — успел закинуть пятнадцать чеков героина на верхнюю полку в коридоре. Там их как раз не видно и рукой достать можно свободно.

Примерно так же поступил и с Ольгой, только причина прихода была другой — якобы забыл вечером зажигалку.

Теперь ментам не составит труда найти наркоту и это главный, убийственный козырь, его не переплюнуть, не объяснить ни чем оправдательным. Это уголовное дело и неважно, чем оно завершится. Главное — потрепать нервы, лишить доверия и уважения, замарать наркобизнесом. Пусть отмываются и помнят — с ним шутки плохи. А самое главное — Ольгу не посадят, выкинут из Центра, а там, в городе, она будет в его власти. Снова начнет колоться, зависеть от Мирона и ублажать его. Он уже представлял явно, как она просит уколоться, хоть по минимуму — один-два чека, валяется в ногах и умоляет, подползая к нему на коленях. И каждый раз, каждый… будет сосать его член и доставлять удовольствие.