Курсантки - [46]

— Ириш, беги в свою комнату. Провожать думаю тебя не надо, ты человек тут не новый, сориентируешься. Мне перекинуться пару словами надо с ребятами.

— Мне самой? — осторожно спросила я.

— Ну, ты же невеста и этот дом скоро по- праву будет твоим.

Я как болванчик кивнула. Поднялась на цыпочки и поцеловала его в губы. А потом помчала не оглядываясь на второй этаж. Оставленные мной вещи были все на своих местах, причём и те, что при мне находились в гостинице тоже. Но моя неспокойная душа разрывалась сомнениями. "Как-то всё сухо и по-деловому. А вдруг пари выиграно и он раскаивается о сделанном в эмоциональном состоянии мне предложении. Почему-то он натянут весь. Что же мне делать?" Я приняла душ, нашла в своём чемодане бельё. Накинула халатик. Глеб не появился. Но опрятная работница в строгой форме, пригласила на ужин. Переодевшись в лёгкий брючный костюм, спустилась в столовую. Стол был накрыт на одного. Я съела, конечно, всё. Была страшно голодна и зла за свою глупость. Казалось, попалась, как кур во щи. Теперь я была почти уверена — парень погорячился, а теперь мечется, не зная как взять отступного, в надежде, что всё пойму и отвалю сама. Обидно, больно, но не смертельно. Подумаешь, у меня вся жизнь впереди. Наплевать на него. Отказавшись от вина, выпила сок. Поблагодарила за ужин и вернулась в свою комнату. Так легко наплевать не получилось. Подошла к окну и всласть наревелась. Вон он бассейн внизу голубеет прохладой. Сейчас возьму и нырну. Один лишь шаг и утону. Он придёт, а я мёртвая плаваю. Настрадается. Нет, так не пойдёт. Во-первых, синяя и противная буду. Во-вторых, не услышу и не увижу ничего. Господи кто бы сказал с чего такая глупость лезет в голову… На глаза попался пышно цветущий куст в саду. Цветы пробивались своим яркой краской даже сквозь черноту ночи сдобренную светом фонарей. Голову опалила картинка вчерашнего дня. Тогда его сильные руки прижимали моё хрупкое тельце к своей мощной груди, а жаркие губы нежили мой рот. Я, застонав, упала на кровать. Господи, кто придумал эту любовь. Жила же раньше спокойно и радостно без этой головной боли. Наревевшись смачно ещё раз, решила во что бы то ни стало дождаться его и переговорить. "Чёрт, как я ненавижу объяснения. Но деваться некуда". Умные люди говорят: за любовь надо бороться, но это за любовь, своего кровного и когда вырисовывается соперница, а никогда все очертания размыты и ты бредёшь, как ёжик в тумане. Хотя и борьба не может длиться до бесконечности, у всего существуют пределы. В какой-то момент лучше отпустить ситуацию. А что если это мой случай? Если меня не хотят и он остыл взглянув на меня со стороны… От всех этих стенаний и воспоминаний на глаза навернулись слёзы. Плечи мои заходили ходуном. Я любила его, это было для меня совершенно очевидно и от этого ещё обиднее. Глеб вернулся за полночь. Я досидела, дотерпела, пока он поднимется к себе в спальню и, отправившись следом, постучала в дверь. Он уже без пиджака и рубашки, распахнул её.

— Ты? Цыплёнок, почему не спишь? — Глеб с изумлением уставился на меня.

Запах коньяка и женских духов мой нос уловил моментально. Это поддало мне сил и смелости. Желая видеть его глаза, я произнесла:

— Глеб, надо поговорить.

— Малыш, давай завтра, а? — устало улыбаясь принялся расстёгивать он брюки.

Это смутило меня, но я не сдалась.

— Нет, завтра нельзя, я с утра уеду.

С моего не состоявшегося супруга мигом свалилось благодушие, он оставил в покое свои брюки и чуть не подпрыгнул.

— Как уедешь, с чего вдруг? Ни черта не пойму. Ириша, что происходит?

Я сама не знала, что происходит… Может, я поторопилась с выводами. Было очень похоже, он действительно ничего не понимал или умело притворялся. Кто их этих чурбанов разберёт. А говорят женщины загадки… Где уж нам с ними тягаться. Втянув меня тут же за руку в спальню, пытался хоть что-то за раз прояснить и понять. А я гнула своё:

— Прости, я помешала. Может, и зря я это делаю, но мне надо тебе сказать… Глеб, не майся так. Всё было сделано на эмоциональном уровне. Мы совершенно разные. Я понимаю.

— Зато я ни хрена не понял. Ты о чём вообще-то ведёшь речь?

Теперь я понимала, как чувствуют себя конченые идиотки.

— Ни о чём. Извини. Ты прав и я действительно лучше пойду.

Я выглядела глупо, к тому же благополучно запуталась. Развернувшись, попробовала уйти. Но теперь он вцепился мне в руку. Спросил насторожённо без насмешек и кривляний, как показалось даже со страхом:

— Малыш, в чём дело?

"Наверное, боится, что узнала про спор, иначе с чего бы так дёргаться".

— Ну? — поторопил он.

Пришлось рассказывать ему сжигающую меня версию, иначе как оправдать свой приход к нему ночью. "О, Боже!"

— Ты сожалеешь о сделанном мне предложении и мучаешься сейчас этим. Будем считать, что всё игра и ничего не было. Утром я уеду от тебя и всё забудем. И сейчас бы ушла, но не совсем удобно в ночь. Потерпи и разреши остаться до рассвета.

Он слушал, не проронив ни слова. Правда становился всё мрачнее. Я высказала всё, что приготовила и тоже замолчала. У Глеба в довершении ко всему вытянулось лицо. Потом его залила краска, сначала белая, а потом красная.