Курсант: назад в СССР - [19]

Следачка почесала коготком носик и задумалась. Вроде поверила. Естественно я знал, во всяком случае, предполагал, что они опасны. Видя, как эти гаврики улепетывают, сразу понял, что бандюги. А бежал не комсомолец Петров за ними, а старший оперуполномоченный убойного отдела майор полиции Нагорный Андрей Григорьевич. Но этой пигалице я так не могу сказать. Либо в психушку упекут, либо того хуже… Из комсомола выгонят.

— Галя, что вы так на меня подозрительно смотрите? — улыбнулся я. — Обычное дело, побежал, подрался. Повезло не сдохнуть. Про валюту я не знал. Про то, что они рецидивисты тоже. Иначе ни за что бы на рожон не полез.

— Называйте меня, пожалуйста, Галина Владимировна, хорошо? — девушка нахмурилась. — Вот… Распишитесь здесь и здесь. А здесь напишите: “С моих слов записано верно, мною прочитано”.

— Окей, — кивнул я. — Только дайте-ка я сначала протокольчик прочитаю…

Галя поморщилась (то ли так среагировала на мою просьбу, то ли на слово “окей”) и протянула мне кожаный планшет.

Такой неудобный и громоздкий. Он же и полупортфель. Неужели нельзя сделать легкие твердые планшеты, чтобы писать на весу. Пластик вроде уже изобрели давно.

Я пробежал глазами протокол. Вроде все верно написано. Барышня странноватая, но честная. От себя ничего не приписала. Ей бы волосы распустить, платьице покороче и в клуб. Цены бы ей там не было. А тут сидит и смотрит на меня, как Шапокляк на чебурашку. Того и гляди, из ее портфеля Лариска выскочит. Я расписался и протянул планшет хозяйке.

— Спасибо Галя, — я широко улыбнулся. — Надеюсь, еще увидимся.

— Увидимся тогда, когда я признаю вас потерпевшим по делу официально и когда обвинительное заключение составлю. Там ваши подписи нужны будут. А пока из города в ближайшее два месяца попрошу не уезжать.

— Знаю, — кивнул я. — Поэтому и говорю.

— Откуда вы знаете? — опять с подозрением уставилась на меня молодая “Шапокляк”. — Вы раньше проходили по другим делам? Я запросы на вас еще не делала.

— Не проходил, в кино видел, про милицию, — улыбнулся я, а про себя подумал: “Как же все у вас долго, нет компов и сетей с базами, все через бумажку с печатью и ответку несколько недель ждать”.

— До свиданья, Андрей Григорьевич, — сухо бросила следачка и зашагала к двери.

— До свиданья, Галя, — мой взгляд невольно зацепился за перекаты упругих ягодиц, утянутых синей тканью униформы.

После пригожей гостьи мордатая Лена, что опять заперлась в палату, казалась разбухшей белой каракатицей. Ни разу не видел каракатиц, но наверное, выглядят они именно, как сварливая медсестра.

— Там к тебе мать пришла, Петров, и девица какая-то, — сообщила Лена.

Глава 7

Только я собрался выразить свой щенячий восторг по поводу визитеров (девица, что пришла ко мне — это, наверное, Косичкина), как медсестра обрезала:

— Посетителей мы не пустили, посещения тебе пока противопоказаны.

— Ты что, Лен? — я резко встал с кровати (хотелось показать, что я живее всех живых) но скрючился от боли и плюхнулся обратно. — Прокурорскую же пустили.

— Это другое, у нее служба, а мамка подождет. И девка твоя подождет.

— Нет у меня девки, — хитро улыбнулся я. — Пойдешь за меня, когда на ноги встану? Остальное у меня все работает. Хоть щас в бой…

— Да иди ты! — засмеялась и замахала дутыми ручонками медсестра. — Жених нашелся. Стручок еще не оперился, а все туда же.

— А ты, что проверяла? — подмигнул я. — Пока я без сознания был? Да?

— Ох, Петров, дождешься ты у меня! Уговорю доктора уколов тебе прописать. С самым огромным шприцем к тебе приду.

— Да, ладно, — миролюбиво проговорил я. — Шучу я, Ленок. Не буду на тебе жениться. Ты слишком хороша для меня. Королева прям… В белом вся. Белая королева.

— Спасибо, хоть не снежная.

* * *

Потянулись однообразные дни… Без телека, и ноута болеть реально плохо. День сурка, я бы даже сказал, день спящего сурка. Хотя, телевизор в больнице имелся. В холле коридора на тумбочке расположился черно-белый “Рекорд” с бухающей при каждом повороте круглой переключалкой каналов.

Советские МИГи и танки самые лучшие в мире, а пульты для телевизоров до сих пор не научились делать. Но смотреть по такому ящику было нечего. Каналов всего два: первый и второй. Иногда на обоих одновременно вещал бровастый вождь о достижениях советского народа в области сельского и другого важного для экономики дружественных стран, хозяйства. После Леонида Ильича непременно показывали балет из Большого театра или выступление симфонического оркестра. Вечером, на экране мелькали вести с полей и репортажи про героев сталеваров и других шахтеров.

Выходил я к телеку не часто. Репортажи о лучшей на свете стране звучали как-то немного фальшиво. Я знал эту страну изнутри, а не из выпуклого экрана. Не все так радужно, как вещают дикторы. Но с другой стороны, не все так плохо.

У нас нет бедных, но мы с матерью живем от зарплаты до зарплаты. И многие так, но никто не жалуется. Не принято жаловаться. Потому что скоро настанет то самое будущее. Мы построим его упорным трудом под руководством КПСС. Эх… Какие мы были наивные.

Соседи по палате попались мне неразговорчивые. Шахматист больше со мной не играл, а пытался найти соперников из соседних палат. Лена заходила теперь не так часто. Только с капельницей и уколами. Кризис для моего здоровья прошел, и необходимость меня ежечасно проверять отпала. Как-то даже скучно без нее стало. Хорошая девка, но ворчит много. По должности ей положено…