Курсант: назад в СССР 3 - [7]

На стенах советская символика из бронзы в виде звезд и лавровых венков, а в центре, над входом в основной зал — перекрестие серпастого и молоткастого. Мягкий свет разливают бронзовые светильники, стилизованные под факелы.

Мы прошли в сам ресторан. Свет приглушен. Столики с белоснежными скатертями (не было раньше других цветов в общепите), как всегда, битком. Лучший ресторан в городе пользовался бешенной популярностью. Если ты ужинал в “Октябре”, значит, жизнь удалась. По крайней мере, потом так можно целый год говорить друзьям и знакомым, вызывая у них зависть.

Официанты, по гордой выправке и наряду больше походившие на королевских пингвинов (белая рубашка, черная жилетка и ярко оранжевая бабочка), ловко лавировали между столиками с серебристыми подносами в руках. Люд кругом праздный и хорошо одетый. Были здесь и действительно обеспеченные управленцы и номенклатурщики, но добрая половина посетителей все-таки пришла сюда из народа. Это видно по их “лучшим” нарядам, специально купленным для такого торжественного случая, как поход в ресторан. Видно их было и по манере поведения. По тому, как широко они отдыхали. Бравируя заказом дорогих блюд, сорили чаевыми. Каждому хотелось почувствовать себя барином хотьиногда... Только потом придется копить, чтобы снова сходить в ресторан и отметить юбилей свадьбы, день рождения или хотя бы первое мая.

С низкой сцены, больше похожей на изящный подиум, лилась ненавязчивая живая музыка. Престарелый саксофонист под аккомпанемент еще парочки музыкантов выдавал что-то джазовое с советским привкусом. Джаз — единственная музыка “враждебной” Америки, что прижилась в СССР еще с тридцатых годов и до сих пор была не запрещена.

К нам подскочил один из “пингвинов” с белоснежным полотенцем на руке:

— Позвольте проводить вас к вашему столику, — дежурно-вежливо улыбнулся официант.

Но не слишком перед нами расшаркивался. Наметанный глаз сразу определил, что от подобных “господ” чаевых ждать не стоит. Возрастом не вышли. Да и, судя по простенькой одежонке, пришил в ресторан не деньгами сорить.

В семидесятые чаевые официантам еще давали, хотя они и вызывали у общественности порицание. Скоро чаевые вообще к взяткам приравняют.

— Мы к Гоше, — буркнул я, и “пингвин” махом испарился.

Погодин вообще пока благоразумно отмалчивался.

Мы подошли к дальнему углу. Свет здесь еще чуть тусклее, чем в зале. У стены сдвинуты два столика. Гоша восседал посередине. По бокам от него два мордоворота в цветастых мажористых пиджаках. Гоша по сравнению с ними выглядел серо, как ворона на фоне бойцовских петухов.

Мордовороты безучастно посмотрели на нас и, не увидев опасности в двух неброских парнишках, продолжали беспечно глазеть на сцену. Там уже происходило действо поинтереснее.

Саксофонист смылся, а вместо него выскочили три интересного вида девицы в урезанных до предела приличия костюмах русских “снегурочек”. Танцевали и прыгали, так, что мячики грудей едва не вываливались из глубоких декольте, а короткие юбки заголяли белые треугольники трусиков. Вроде как в одежде танцуют, но почему-то на стриптиз похоже, которого еще пока в СССР нет. Хотя в Сочи был, вроде. Подпольный, естественно…

Погодин уставился на девок, как бездомный кот на жирных воробушков. Мне пришлось даже дернуть его за рукав, чтобы отвлечь от сцены.

Заметив меня, Гоша вскинул брови. Никак не ожидал так скоро увидеть. На его лице промелькнула радость, которую он тут же спрятал за маской безразличия. Встал и протянул мне руку. Я пожал его ладонь. Погодин тоже протянул катале руку. Но тот лишь кивнул в его сторону:

— Привет, Курсант, это кто с тобой?

— Коллега, — ответил я. — Разговор есть. По нашему общему делу.

Гоша махнул рукой, и мордовороты послушно встали и отошли от столика метров на десять. Развернулись к нам спиной и смотрели на полуголых девиц на сцене, не отлипая. Музыка заиграла громче, они нас не слышали.

— Этот тоже пусть отойдет, — нахмурился Гоша в сторону Погодина.

— Он свой, — заверил я его. — В курсе происходящего.

— Неважно, никогда Гоша Индия перед ментом не будет разговаривать.

— Так я же тоже, типа, мент.

— Ты — другое дело.

— Ладно… Хозяин – барин, — я повернулся к Погодину. — Федор Сергеевич, оставьте нас на минутку. Танцы посмотрите пока.

Уговаривать Федю не пришлось. Он с радостью сквозанул поближе к сцене, где “снегурочки” уже затеяли что-то типа кан-кана. Задорно оголяли упругие ляжки, демонстрируя предметы нижнего белья.

— Рассказывай, — Гоша с нетерпением уставился на меня и больше не изображал безразличие. — Что у тебя? Узнал что-нибудь?

— Нет, но есть наметки…

— Не томи, выкладывай!

— Дай слово сказать, не перебивай! В общем, у товарища Зинченко Сергея Сергеевича, оказывается, имеется белая “Волга” интересной для нас модели. И под поверхностное описание Сергей Сергеевич подходит. Солидный и в возрасте. В костюме всегда ходит.

— Вот с-сука…

— Да погоди! Может, это не он ухажер Соболевой вовсе. А если и он, то не факт, что убийца… План такой, проверить как-то надо номенклатурщика. У милиции руки связаны. Полномочий нет. Обыскать бы его квартиру по-тихому. Может, даже кражу инсценировать, если совсем без следов не получится.