Курсант: назад в СССР 3 - [10]

— Думаешь, второй секретарь горкома и есть убийца?

— Не знаю, но проверить надо… “Волгу” бы его осмотреть. Он птица высокого полета, и официально такое не провернуть. С Погодиным голову ломаем, как все по-тихому обстряпать. Но ничего пока дельного не придумали. Только не вздумай никому брякнуть, считай - гостайна почти.

— Да понял. А где он “Волгу” оставляет? Вскрыть гараж аккуратно, и всего делов.

— В том-то и дело, что у него не гараж, а бокс в автохозяйстве обкома. Охраняется круглосуточно. Сторожа только если споить, но так себе план. Вдруг непьющий окажется. Или наоборот — хрен споишь.

— Погоди, — Быков вдруг стал заговорщически потирать руки. — Я, кажется, придумал. Женька, сын его, как-то хвастался, что на папиной “Волге” девчонок катает. Давай его позовем куда-нибудь. Например, на природу. На шашлыки. На озеро Горькое.

— И-и?…

— Туда народ на электричке добирается, рыбу поудить и мясо на костре пожарить, а Женька общественный транспорт не любит. Говорит, что бесит его, когда люди близко трутся плечами. Говорит, что боязно от этого становится ему. Вот сказочник, да? Чего только не придумает, лишь бы оправдать свое высокомерие. Зажрался просто Женя, от простых людей оторвался. Привык на машине, да на такси раскатывать. Если с нами соберется — всяко у отца машину возьмет.

— Гениально, Тоха! Зови его. Только Женя, может, и не зажрался вовсе. Есть болезнь такая редкая — не помню как точно называется, ну допустим пусть будет хренофобия.

— Чего?..

— Таких людей бесит, когда лезут к ним обниматься, пожимают руку, хлопают по плечу, да вообще прикасаются. Они отшатываются и отстраняются. Паника у них начинается и мандраж.

— А ты откуда знаешь?

— В “Технике — молодёжи” читал, — соврал я, вспомнив один из самых популярных журналов семидесятых, а в памяти всплыл момент из начала девяностых, когда я впервые столкнулся с человеком с такой болезнью, сам же был еще зеленым лейтенантом.

Задержал тогда я одного жулика по рядовой кражонке. Но это было одно из первых моих дел, и раскрыть преступление хотелось во что бы то ни стало. И заметил я, что когда наручники жульману надевал, кривился он, как будто во рту целый лимон был. Потом, когда объяснение с него в кабинете брал, похлопал его по плечу, мол, давай признавайся подобру-поздорову, можем как явку с повинной оформить, такая помощь следствию зачтется и срок скостит, а если еще и ущерб потерпевшей возместишь, то условкой отделаешься. Опять моего подопечного всего перекосило, не понял я сразу, откуда лимоны у него в глотке. Похлопал еще раз, реакция повторилась. Удивился я тогда, не знал всю петрушку про болезнь эту, подумал, что менты ему настолько противны, что коробит его от меня, как аллергика от кота персидского. Такой оказией грех было не воспользоваться. Хлопал я его так легонечко по плечу и приговаривал: “Ну что, друг сердешный, рассказывай, куда машинку швейную дел?”

Раз похлопал, два, три… Взвыл жулик и расклад весь по злодеянию своему полнейший дал: когда и какому скупщику антиквариата сбыл похищенный “Зингер”. Машинку изъяли и вернули пенсионерке.

Ажиотаж тогда на такие машинки почему-то был. Как помешанные все гонялись за “Зингерами”. Ходили скупщики по рынку с табличками на груди, где фломастером было выведено: “Куплю “Зингер”.

По слухам, в деталях таких машинок золота и платина были, дескать, послевоенная Германия таким "макаром" драгоценные металлы из страны вывозила. По другой легенде считалось, что за “Зингер” с редким серийным номером огромная награда полагалась. Но никто не знал, от кого и почему, а главное – какой из номеров редким считается… Вот подрезал воришка машинку у бабушки и обменял ее на два пузыря водки.

— Только есть одна загвоздка, Андрей, — вывел меня из воспоминаний Быков. — Зинченко нам не друг, товарищ школьный. И особо может не воспылать желанием куда-то с нами ехать.

— Думай, Тоха, как Зинченко-младшего на выезд культмассовый смотивировать. Если мы ему интересны, как коту рулетка, то что бы такого предложить?

— Ясно что, — снисходительно ухмыльнулся Тоха. — На девок он падкий. Очень они его интересуют. Молодые и, конечно же, красивые. Вот если бы таких с собой взять, и сказать Женьке, что, мол, девчонки с нами поедут, а нам их стыдно на электричке везти, красавиц распрекрасных и утонченных. Давай на машине их прокатим. Поехали, дружище, с нами, и “Волгу” папашкину бери. Вот тогда бы он точно согласился.

— Так в чем проблема? Давай девчонок позовем.

Быков демонстративно осмотрелся, повертел головой, словно филин, и даже под лавку заглянул, а потом театрально развел руками:

— Только нету у нас девчонок, или ты их в другом месте прячешь? Девчонки! Ау! Вы где?!.

— Теперь есть, — загадочно улыбнулся я. — Повариху рыжую из УВД-шной столовки помнишь? Как-то мы обедали у меня на работе, ты еще сказал, что она на ведьмочку похожа. Прекрасную и огненную…

— Конечно, помню! Ты что? Повариху охмурил? Ну ты даешь, Петров! Везет же тебе…

— Скорее, она меня. Придется ее позвать, и скажу, чтобы подружку с собой взяла. Посимпатичнее.

— Подружку — это хорошо, — мечтательно проговорил Быков. – А лучше пусть двух берет.