Курортный роман - [11]

– Ну вот, всегда так! Когда спешишь, никогда ничего путем не получается! – пропыхтела себе под нос, не спеша отвечать.

Наконец, подавив бунт собственной одежды, напялила набекрень белую шапочку, отчего стала похожа на напроказившего поваренка, и повернулась к коллегам.

С пафосом пожаловалась:

– Если бы я проспала, то была бы даже довольна. Но ничего подобного – я шлепнулась в грязную лужу! На глазах у доброй половины поселка! Еще ладно, что недалеко от дома!

Даша сочувственно посмотрела на подругу. Та закатила глаза и с надрывом продолжала:

– Куртка – в грязи! Джинсы – в грязи! В сапогах – вода! Пришлось топать обратно домой да еще застирывать, чтобы не испортить вещи! А потом галопом бежать на работу, хотя всё равно опаздывала! Так боялась, что кто-нибудь из начальства навстречу попадет, до сих пор руки трясутся.

Она обессиленно рухнула на заскрипевшее от ее тяжести кресло и в изнеможении раскинула по сторонам руки и ноги, напоминая тряпичную куклу огромных размеров.

Женщины переглянулись. С коллегой постоянно случались нелепые катаклизмы местного значения. Это стало уже настолько привычным, что никого не удивляло. Она просто притягивала неприятности любого рода. Хотя, справедливости ради, довольно успешно из них выкарабкивалась. Говорила, что ее ангел-хранитель старается за троих.

Хотя Вера была очень симпатичной девушкой, парни усиленно ее избегали, причем не столько из-за высокого роста, сколько из-за чересчур острого язычка. А ведь ей так же, как и Даше, двадцать пять! По их деревенским понятиям, старая дева-переросток. А она еще ни в кого не была влюблена.

Вера отлежалась и продолжила признания:

– А вообще-то я шлепнулась из-за Петьки Сидорова. – Она привстала и погрозила невидимому противнику крепко сжатым весьма мощным кулаком. – Вот скотина – едет на своем драндулете, а я иду, а он едет. Ну и пришлось прыгать в сторону в последний момент, а там оказался лед под слоем грязи.

Марья Ивановна догадливо посмотрела на красное лицо девушки. Ехидно поинтересовалась:

– Фу, какой гадкий! Ты, чай, по тротуару шла?

Вера, не почувствовав подвоха, наивно призналась:

– Да нет, по дороге.

Марья Ивановна хмыкнула и желчно заметила:

– А ты что, МАЗом себя считаешь, или ЗИЛом? Чего по проезжей-то части шастаешь? Мания величия одолела или под машину попасть мечтаешь?

Вера выпрямилась и резко стукнула каблуками об пол. Возмущенно заявила, прижимая прохладные руки к своим пламенеющим ланитам:

– Да там полно места! Десять машин в ряд проедет, никому не мешая! – Она резко взмахнула руками, будто пытаясь взлететь, и гневно обвинила: – Просто Петька мне мстит! Я ему вчера на дискотеке прозрачно намекнула, что ему надо очень много трудиться, чтобы стать человеком. Вы же помните: «человека из обезьяны сделал труд».

Даша уточнила, тихонько посмеивалась:

– Ты что, подразумевала, что он обезьяна? А почему?

Вера сделал пренебрежительный жест.

– Да он приперся в клуб с серьгой в ухе и волосами, стоявшими дыбом! – Для наглядности она подняла над головой растопыренные во все сторона пальцы. Получилось весьма впечатляюще. – Намазался гелем для укладки волос, что ли. Обезьяна настоящая. Еще бы щеки нарумянил! Лахудра из дебрей Амазонки!

Марья Ивановна поперхнулась и закашлялась. Потом сделала круглые глаза и простодушно поддержала:

– Да, какой же он невежа! И на что ему было обижаться?! Ну, подумаешь, обозвала его дикой обезьяной!

Вера согласно закивала головой, радуясь неожиданной поддержке, но тут Марья Ивановна повернула на сто восемьдесят градусов и перешла к суровому порицанию:

– Осрамила парня при всем честном народе, и хоть бы что! Мелочь какая, по твоему мнению! Да такого свинства парни вовек не прощают, ты об этом не знаешь?

Вера немного замялась, но решила честно раскрыть карты до конца, всё равно в их поселке любое событие утаить невозможно:

– Ну, это еще не всё. Он такой был потешный, когда приперся на танцы в своей цветастой кофтенке и стоявшими дыбом волосенками, что я не вытерпела и спросила у него: «Вы кто: он, она, оно»? Он жутко разозлился, даже затрясся весь. Если бы я была поменьше, он бы мне непременно вмазал. К тому же мои слова услышала парочка его полоумных друзей. Они потом их весь вечер цитировали, я себя даже давно почившим классиком почувствовала. Петька аж позеленел и заикаться начал. – И она уныло констатировала, покачивая большим пальцем ноги черную лакированную туфлю сорок второго размера: – Вы правы, Марья Ивановна, теперь у меня есть еще один враг до гроба. И без того уж коллекция, в музей бы какой сдать.

Даша и Марья Ивановна с тихим смехом одновременно покачали головами, не в силах осуждать бесшабашную девицу. Отсмеявшись, пожилая женщина задумчиво сказала:

– Да уж, Вера, говорить тебе, чтобы ты придерживала свой колючий язык, абсолютно бесполезно. У тебя ярко выраженное недержание речи. Будешь так над парнями издеваться, тебя никто замуж не возьмет! – И, решительно прервав Верино «а я и не хочу!», взяла ее под руку и повела из сестринской, приговаривая на ходу: – Пошли лучше в процедурный кабинет, там уже очередь скопилась, посмотри-ка на часы.