Курорт - [4]

Тот несчастный случай лишил Шона уверенности в себе, хотя единственным признаком перенесенной травмы была откинутая чуть назад голова из-за долгого пребывания в гипсовом «воротнике». Это да еще глаза, в которых застыло отчаянье колли на столе у ветеринара. Она ненавидела это выражение, портившее его красивое лицо. И еще этот слуховой аппарат. Он мог носить микроскопический, совсем незаметный, но он будто хотел ткнуть людей носом в свое состояние. Девчонки в лайкре проводили его взглядами, когда он шел к залу вылета, оценив его задницу, бедра и член. Он был лакомым кусочком, этот Шон. Увидев Хилари, он слегка улыбнулся и направился к ней. Она наблюдала за ним, испытывая смешанные чувства. В конце концов, это был ее мужчина. Возможно, ей надо попытаться понять, что между ними происходит. Она была рада, что они проведут это время вместе. Может быть, у них все получится там, под солнцем, вдали от всего этого. Так или иначе, она надеялась, что отпуск все расставит по местам.

* * *

Пастернак был непреклонен.

– А что еще делать в аэропорту целых три часа?

– Да мы нажремся еще до того, как прилетим туда!

– Нас вышвырнут из самолета! Теперь это обычное дело!

– Не будь педиком! Так только педики говорят. Все в бар!

Они потащились за своим толстым лидером.

– Эй, я вам еще не рассказывал! В Испании виагру можно без рецепта покупать. По крайней мере, мне так говорили.

– А тебе-то что с этого, девственник?

– Он всегда может опробовать ее на Дуньке!

– А кто эта Дунька?

– Дунька Кулакова!

Они заржали и толпой ввалились в бар. Шон заметил жену и медленно пошел в ее сторону.

Она заслужила этот отдых, его Хилари. Ему самому не очень-то нравилось отдыхать на курортах со всеми этими бассейнами, барами и соседями-туристами, с которыми надо было непременно здороваться, но так хотела она. Ей пришлось многое пережить за последние годы. Нельзя забывать, что кризис здорово ударил и по ней, буквально вывернул наизнанку. И теперь надо заново собирать ее по кусочкам.

Он никогда ее ничем не душил – деньги, квартплата, секс, – но Шон прекрасно знал, как тонко она все чувствовала и как глубоко была задета. Она ведь по-прежнему была очень молодой, и от этого Шону хотелось плакать еще больше. Он теперь часто плакал, и не из жалости к самому себе, а просто так было правильно. Это было облегчением. Часто, когда он выходил потрошить фонтаны с Зевсами, он мог сесть где-нибудь в тихом уголке и плакать. Он знал, что разочаровывал ее. Он знал, что она отдаляется от него. И ничего не мог с этим поделать. Это просто было – и все.

Он разочаровал и себя. Он был ничем. Он прошел самую сложную школу мастерства. Школу! Смогли бы они так, а? У него ушло одиннадцать лет на то, чтобы стать мастером-каменщиком. Теперь он никто. Ни каменщик, ни мужик.

Он прошел сквозь толпы людей, ожидающих своих рейсов. Своих улетов. Своего бегства от рутины, от тяжелой работы, от депрессии и нормальности. Эти люди ненадолго хотели стать настолько ненормальными, насколько это вообще возможно. Все последние месяцы они только об этом и думали. Нетерпеливое ожидание недели или двух в месте, которое было намного жарче, чем то, где они постоянно жили. Это было другое место, и поездка в это другое место должна была решить все боли их мирского существования. Так о чем они думали, эти маленькие поросятки из Ли, Уиднеса или Нантвича, собравшиеся вместе в нервные, возбужденные стайки? О том, что едва они сядут в самолет до Малаги, как тут же преобразятся? Станут участниками захватывающего приключения? Ему хотелось сказать им, что это им не грозит. Они порозовеют на солнце, попьянствуют – и это все. Солнце не растопит ни их проблем, ни их толстеньких ножек. Он глубоко вздохнул. Он был не лучше! Он был еще хуже. Калека, неспособный видеть свет, неспособный даже веселиться.

Поймав взгляд Хилари, он улыбнулся. Каждый раз, даже после всех этих лет, когда он видел ее маленькую фигурку и ее карие глаза под короткой стрижкой, на ум приходило слово. Дюймовочка. Она терпеть не могла покровительственного оттенка этого имени, но предпочитала его слову фея. От этой мысли Шон улыбнулся. Она прекрасная девочка. Он постарается сделать ее отпуск приятным.

Ему и самому не терпелось попасть туда. Когда он сообразил, что их курорт, Нерха, был совсем рядом с великой историей – Альгамбра, Антекера, и даже сама древняя Малага, – Шон просто воспарил. Правда, пока Хилари не заявила, что не собирается тратить единственную неделю отпуска за черт знает какое время, гуляя вокруг каких-то дурацких развалин. Ей хотелось просто поваляться у бассейна или на пляже с книжкой и вообще ничего не делать. Они сошлись на одной поездке по его маршруту, после чего он может продолжать экскурсии по руинам сколько влезет, но уже без нее.

– Все купил? – улыбнулась она.

– И даже больше.

– Просто сказка! И что же там?

– Низкокалорийные чипсы с сыром и чесноком!

– О нет!

– О да, моя дорогая. И сарспарилла. Настоящая!

– Боже! Давай сюда!

Они уселись на свободное место. Они ладили друг с другом. Все будет хорошо.

* * *

Поскольку Шону хотелось побольше пространства, он отметил в регистрационной форме графу об инвалидности и ответил на несколько вопросов по телефону. Теперь у него была целая куча свободного пространства, чтобы вытянуть ноги, отлично расположенное место около выхода и прямо напротив – две дружелюбные стюардессы, которые не просто были готовы, но рвались выполнить все его инвалидные желания. Он почувствовал укол вины от их внимания, и ему стало интересно, что они о нем подумают, когда он рванет к выходу, едва к самолету подадут трап, но эти мысли долго в голове не задерживались. Кроме того, он был идеальным пассажиром по сравнению с ветхим стариканом, который прикатил сразу за ним. Точнее, его прикатили на инвалидном кресле, кашляющего и хрипящего, и свалили на соседнее кресло. Шону и в голову не пришло заговорить с ним или встретиться взглядом. Это было бы чересчур. Они еще даже не взлетели.