Курьер. Книга вторая - [4]

— Давай лучше спать, — тихо предложила она, помолчав немного, взглянула на меня и безошибочно оценила моё состояние.

— Давай, — вяло отозвался я. — Здесь кроватей и прочих горизонтальных поверхностей много, выбирай любую.

— А где будешь спать ты? — замирающим от волнения шёпотом спросила она.

Я перехватил её быстрый взгляд, мысленно прикинул свои возможности и мысленно же покачал головой — перетопчется, девка, не до неё сейчас.

— А я как настоящие мужчины привык спать стоя, — гордо отозвался я, кряхтя встал с дивана и направился в ванную: принять расслабляющий душ и после него прыгнуть в кровать и спать… Спать прямо сейчас. Иначе Старик мне завтра опять по мозгам ездить будет со своими неизменными нравоучениями, что на работу опаздывать грешно.

— Раз уж Шелы нет, — пробормотал я, высунув голову из ванной — Элечка как раз с любопытством озиралась, осматривая мои хоромы, — а у гарема сегодня выходной, то милости прошу пользоваться всем, что в голову взбредёт. Можешь делать, что пожелаешь, только заранее предупреждаю: меня можно будить только, если конец света наступает. Во всех остальных случаях не кантовать, не переворачивать, одеяло не стягивать, при пожаре поливать водой и выносить первым. Понятно?

— Ага, — кивнула она замедленно, и у меня случился очередной приступ гордости — каждый раз, когда новенький теряется в моей квартире, перепланировку которой делал я сам, повинуясь дремучей уверенности, что я в этом разбираюсь лучше профессиональных инженеров-строителей, и обалдело топчется на месте, будучи не в силах определить, в какую комнату пойти в первую очередь, меня всего захлёстывает волна гордости за себя, любимого, и за мой золотой талантище, который, как известно, не пропьёшь, как ни старайся…

Вынырнув из ванной, я вдруг увидел, что моя кровать разложена и застелена моим любимым образом, посопел немного задумчиво, потом услышал мягкое нежное пение, доносящееся с кухни, увидел, что кровать неподалёку тоже разостлана, успокоился и нырнул под одеяло.

Наверное, я был известной свиньёй. Возможно, я не всегда совершал мужские поступки. Возможно, сейчас мне следовало составить Элечке компанию на кухне за чашкой чая или кофе, потом в целях успокоения нервов пригубить коньяку с лимончиком, потом ещё немного, а потом… Наверное, потом мы бы уже любили друг друга, крепко, до боли, до остервенения, до слёз, до сладких криков в подушку… Но я не такой. Пусть я буду десять раз свиньёй и негодяем в её мыслях, но я храню верность своей избраннице, и хрен с тем, что она ведёт себя иной раз странно в последнее время. Пусть я не поглажу эту мечту многих мужчин на фирме по плечу, пусть я наступлю на горло соей потаённой похотливой мечте оказаться с ней в постели… Я люблю. И этим всё сказано.

— Спокойной ночи, Андрей, — послышалось с кухни нежное пожелание, я что-то невольно пробормотал, повинуясь указивкам манер и воспитания, вынуждающих говорить "Спасибо", но… Я уже скатывался медленно в объятия властно зовущей меня тьмы и безвременья, на бессознательной грани которых балансирует спящий человек.

Мои веки закрывались, дыхание выравнивалось, вопросы уходили на полочки памяти, где мозг с азартом сортировал их, действительность уплывала от меня, как уходит по тоннелю поезд. Я засыпал… Я очень хотел спать.

* * *

Отмокнув в душе, я сразу почувствовал себя и легче, и лучше, по-видимому вода была моей стихией — я обожал всё, что было хоть как-то с ней связано, а потому мой выход из ванной напомнил мне торжественный выход королевской четы Британского Альянса, настроение и момент не испортило даже сообщение, присланное Капитошкиным мне на коммуникатор: "На работу не опаздывать! Есть один очень выгодный заказ, как раз для тебя! Так что бегом…". Попутно я глянул на часы и чуточку расслабился — можно было, не торопясь особо, позавтракать в компании Ше… тьфу ты, Элечки и после этого спокойно валить на работу, и там уже урвать пару минут и пообщаться с Грэем, обсудить мучающие меня вопросы.

— Доброе утро, — приветливо поздоровался я, приглаживая волосы на голове, заходя на кухню и с наслаждением вдыхая ароматы готовящегося завтрака. Потоптавшись на пороге, я осмотрелся — Элечка в одном из моих передничков хозяйничала у духового шкафа и что-то нарезала попутно — выбрал место и демонстративно-демократично уселся на краешек кресла, стоявшего возле стола.

— Доброе утро, — приветливо отозвалась она и, повернувшись ко мне, нежно улыбнулась, я машинально улыбнулся в ответ, и она будто засияла от удовольствия.

— Сейчас будем завтракать, — произнесла она, ставя посредине стола блюдо с изумительно ровно и тонко — я бы так никогда и ни за что не смог — ломтиками сыра, хлеба и — ого! Она раскопала мой тайник для особых случаев! — запредельно дорогой но изумительно вкусной ветчины.

— Я надеюсь, ты не будешь скандалить оттого, что я тут похозяйничала? — осторожно спросила Элечка, перехватив мой, наверняка, удивлённый взгляд.

— Что? — переспросил я, залюбовавшись её удивительно нежными прямо ювелирной работы кистями и пальцами, потом спохватился. — Нет, что ты!.. Признаться честно, этой кухне давно уже не хватает толковой женской руки.