Курчатов - [120]

Несмотря на частые болезни, Борис Васильевич отличался удивительной работоспособностью. Никогда не отменял назначенной встречи, требовавшей его участия в обсуждении предложений по работе. Он обязательно находил решения, делился интересными мыслями, новыми идеями. Помогал людям бескорыстно. Двери его кабинета не закрывались. К нему шли за консультацией, помощью, советом. Шли потому, что видели в нем не только настоящего ученого, но и человека прекрасной души и доброго сердца. Его называли «экспериментатором от Бога». Проводя тонкие аналитические исследования, Борис Васильевич умел и любил работать руками. Владел всеми инструментами. Сам устранял неисправности в приборах. Специфику его работы выдавали подушечки пальцев, пораженные рубцами от радиационных ожогов.

Последние годы Борис Васильевич исследовал деление тяжелых ядер. Научная работа была для него той стихией, которой он отдавал все свое время и силы, считая, что наука не знает отдыха, а отдых для ученого лишь перемена работы, что наука не совместима с погоней за материальными выгодами. И сам он не гнался за славой, не пользовался положением, не выдвигал себя вперед. Он не заботился о получении научных званий, так же как и о защите приоритета своих работ. А ведь им было выполнено свыше ста научных исследований в области радиохимии, большинство которых относятся к фундаментальным и носят пионерский характер. И все-таки его научные заслуги были отмечены Ленинской и двумя Государственными премиями. И произошло это гораздо раньше присвоения ему званий доктора наук и профессора. Борис Васильевич был также награжден орденом Ленина и пятью орденами Трудового Красного Знамени, медалью «За доблестный труд в Великой Отечественной войне».

После смерти Игоря Васильевича Борис Васильевич и его жена опекали Марину Дмитриевну, вместе создавали первые мемориальные экспозиции будущего музея. Борис Васильевич разыскал многих друзей по гимназии и университету, переписывался с ними, составил первую библиографию научных трудов брата, сотрудничал со школами и музеями, увековечивая его память. Сохранил письма, документы и вещи родителей.

13 апреля 1972 года его не стало. Рано закончилась жизнь этого замечательного, прекрасной души и величайшей скромности, человека. До последнего часа она была наполнена трудом, творчеством, любовью и служением науке и людям. Похоронен Борис Васильевич Курчатов на Новодевичьем кладбище в Москве.

Настоящие ученые не уходят бесследно. После них остаются их научные труды, ученики и память…

Глава четвертая РЕАКТОР Ф-1

Осуществляя постоянный личный контроль за ходом работ по урану и графиту, И. В. Курчатов при этом непосредственно возглавлял сектор № 1 своей лаборатории, который занимался проектированием ядерного реактора. Здесь он развернул научные работы одновременно по трем направлениям: по измерениям ядерных констант урана и графита (замедлителя), по созданию теории реактора и по проведению опытов с решетками урана и графита.

В 1946 году в связи с ростом объема работ Курчатов резко увеличил штаты этого сектора с 11 до 76 человек. Ядро коллектива, на которое он непосредственно опирался, составили замначальника сектора И. С. Панасюк и научные сотрудники: Е. Н. Бабулевич — ответственный за разработку системы управления и защиты, Б. Г. Дубовский — за радиационную безопасность и дозиметрию, И. Ф. Жежерун — за нейтронно-физический контроль и отбор графита и урана, А. А. Журавлев — за конструкцию и сборку реактора, Н. В. Макаров — за разработку детекторов и радиотехнической аппаратуры, а также Н. М. Конопаткин, В. А. Кулаков и К. Н. Шлягин. Позже появились сотрудники В. С. Анастосевич и В. В. Скляревский. Теоретик В. С. Фурсов работал в тесном контакте со всеми, развивая теорию эксперимента^[547].

Параллельно с поступлением возрастающих объемов урана и графита начиная с весны 1946 года шло строительство уран-графитового экспериментального ядерного реактора. По мере накопления реакторных материалов уран-графитовые призмы стали собирать в той же палатке, не дожидаясь окончания постройки здания. Внутри палатки, в стороне от входа, вырыли землянку. Там поставили стол, на котором разместили измерительное пересчетное устройство, сконструированное сотрудниками И. С. Панасюком, В. И. Бернашевским, А. К. Кондратьевым, а также электроплитку и телефон для связи с кабинетами И. В. Курчатова и его заместителя И. С. Панасюка.

К осени 1946 года вступило в эксплуатацию здание для реактора размерами 15×40 метров. Сотрудники института назвали его «Монтажные мастерские». Одноэтажное здание сделано из силикатного кирпича. Его фасады не оштукатурены. Их отделка состоит в том, что швы между кирпичами обработаны полукруглой металлической расшивкой. Сейчас здание совсем потерялось среди ветвистых деревьев и крупных корпусов «ОГРЫ» и криогенной лаборатории. С возведением надземной части такого здания строители легко справились. А вот с фундаментами, подземными сооружениями и инженерными коммуникациями пришлось повозиться. Наиболее сложным для строительства оказался железобетонный бункер реактора. Такие объекты еще никто не проектировал и не строил. Возникавшие сложные вопросы решались по ходу дела, на месте, своими силами. Можно было разместить реактор на поверхности земли. Но тогда бы потребовались на устройство защиты дополнительно десятки тонн цемента и вагоны щебня, поэтому Курчатов предпочел расположить реактор и пульт управления под землей. Защитой от излучения вместо бетона стал многометровый слой земли.