Кураж. В родном городе. Рецепт убийства - [115]

— Я сейчас заканчиваю, Карла не умерла, Эллистер, и еще сможет выступать свидетельницей на вашем процессе. Выстрелив в Карлу, вы схватили конверт с бумагами и выбежали из кабинета. Почти все ваши враги были мертвы, кроме Фрэнси, которая очень много знала о вас. Вот вы и явились к ней с прощальным визитом, наивно полагая, что оружием можно решить все что угодно на земле.

— Для него этот визит, конечно, прощальный. Я с удовлетворением буду читать в газетах о суде над ним.

— Прогоните ее отсюда, — жалобно взмолился Эллистер.

— Довольно! — крикнул я им обоим.

— Вы сообщите, наконец, в полицию? — спросила женщина.

— Сообщу, когда найду нужным, хотя это в нашем городе и бесполезно. Где его пистолет?

Миссис Зонтаг вынула пистолет из кармана и показала мне.

— Я оставлю его у себя. Так я чувствую себя безопаснее.

— Пожалуйста, оставляйте, если умеете обращаться с ним. Где у вас телефон?

— В прихожей, рядом с дверью.

Я вышел, оставив их вдвоем, и позвонил Хэнсону.

— Говорит Вэзер. Я у Зонтаг в «Домах Гарви». Жду вас здесь.

— Это еще зачем?..

— Преступник тут, со мной.

— Какой там еще преступник?

— Эллистер. Он готов дать показания об убийстве моего отца.

— Фримен Эллистер?! — взволнованно переспросил Хэнсон. — Невозможно! Это какая-то ошибка!

— Никакая это не ошибка. Вы приедете?

— Выезжаю, — быстро ответил он.

Я повесил трубку, и почти в то же мгновение в соседней комнате прогремел выстрел. Я вбежал туда. Эллистер лежал на полу, а женщина стояла, наклонившись над ним. Глаза у нее блестели.

— Я вижу, что убийство стало здесь такой же инфекционной болезнью, как, например, чума.

— Я действовала в порядке самообороны, а это не убийство… — заговорила было женщина, но я не стал ее дальше слушать и резко отвернулся, так как мне все опротивело, и я вдруг почувствовал себя больным, очень уставшим и постаревшим.

Я подошел к окну, распахнул его. Я был болен не физически, а духовно, оттого, что мир вокруг меня обезумел. Улица внизу подо мной была единственной бесспорной реальностью, но даже если бы армия крыс появилась из-за угла и промаршировала перед «Домами Гарви», я бы не удивился и молча глядел на них.

Это был гадкий город, слишком гадкий для такой девушки, как Карла. Слишком гадкий даже для тех мужчин и женщин, которые сделали его таким. Если мы с Карлой что-то значили друг для друга, нам оставаться здесь было нельзя. Я не сомневался, что Карла, как только поправится, согласится уехать со мной.

Но был ли я сам готов бежать? Не правильнее ли остаться и сделать попытку переменить здесь все? Но что я мог сделать один? В одиночку нельзя построить в США Град Господень. Но ведь нужно что-то предпринять, чтобы разрушить город, который пожирает все человеческое?! Город должен быть таким, чтобы в нем могли жить люди. Если я решу остаться, я должен поискать хороших людей, которые тут, конечно, есть. Людей, жаждущих и могущих бороться за нечто большее, чем кусок филе на ужин, чем женщины в постелях, чем обладание властью ради собственных интересов. Десять раундов в одиночку свалили меня с ног, но бок о бок с хорошими людьми я мог бы продержаться и семьдесят пять и добиться многого.

С.-П. Доннел Рецепт убийства

Так же, как и вилла, утопавшая в цветах, вовсе не была тем, чего он ожидал, хозяйка этой виллы одним лишь видом своим внесла сумятицу в его расчеты и предварительные соображения. Мадам Шалон, сорока лет, не соответствовала обычным представлениям о женщине-убийце: она не напоминала ни Клеопатру, ни, напротив, ведьму… Скорее Минерва, богиня мудрости, сказал он себе, любуясь ее большими влажными глазами, почти не уступавшими в яркости синевы кобальтовой глади Средиземного моря — оно блестело за высокими окнами гостиной, в которой они сидели.

— Рюмочку дюбоннэ, инспектор Мирон? — Ожидая его ответа, она приготовилась разливать вино.

Инспектор колебался, и в глазах ее засветилась беззлобная усмешка; воспитанность, однако же, не позволила ей улыбнуться открыто.

— Спасибо, с удовольствием. — Недовольный собой, он произнес эти слова неестественно громко.

Мадам Шалон первая сделала маленький глоток, как бы едва заметно намекая: «Вот видите, мосье Мирон, вам ничто не угрожает». Это было сделано искусно. Не слишком ли искусно?

Затем с полуулыбкой она сказала:

— Вы пришли, чтобы выяснить, как я отравила своих мужей.

— Мадам! — Опять он колебался, приведенный в замешательство. — Мадам, я…

— В префектуре вы наверняка уже были. А вся Вильяфранка считает меня отравительницей, — спокойно сказала она.

Инспектор решил перейти на строгий, официальный тон:

— Мадам, я пришел просить разрешения извлечь из могилы тело Шарля Вессера, умершего в январе 1939 года, а также тело Этьена Шалона, умершего в мае 1946 года, с целью судебно-медицинского исследования некоторых внутренних органов. Вы отказали в этом разрешении сержанту Люшеру из местной полиции. Почему?

— Люшер — грубый человек. Я нашла его просто отвратительным. В отличие от вас он полностью лишен тонкости. Так что я отказала человеку, а не закону. — Она поднесла рюмку к полным губам. — Вам я не откажу, инспектор Мирон. — Она смотрела на него чуть ли не с восхищением.