Кураж. В родном городе. Рецепт убийства - [105]

— Уж не пытаетесь ли вы указывать мне, как я должен выполнять свои обязанности? — крикнул он.

— Похоже, что пытаюсь. Возьмите себя в руки, Хэнсон. Эллистер считает, что вы могли бы стать порядочным человеком, и я склонен согласиться с ним. Пора браться за дело. Ваш друг Керх вчера вечером совершил два убийства и…

— Керх вовсе не мой друг. О каких убийствах вы говорите?

— Он расправился с Флорэн Вэзер и с Джо Солтом. Кроме того, кто-то убил Гарланда. Я к этому никакого отношения не имею. В обоих случаях сообщником Керха был Дасти Янке. Уж если вы так боитесь трогать самого Керха, задержите хотя бы Янке. И вы сделаете это, Хэнсон, если еще не совсем испортились.

— С чего это вы вдруг взяли, что можете командовать мною?

— С сегодняшнего дня я плачу часть вашего жалованья. Я владею кое-каким имуществом в этом городе и плачу налоги. Имеет ли это какое-нибудь значение для вас? Всю жизнь вы исполняли дурные приказы. Может быть, для разнообразия вы сейчас выполните хороший приказ? Отправляйтесь на розыск Дасти Янке.

— Я не знаю, где он, — нерешительно заметил Хэнсон.

— Вы боитесь Керха! — насмешливо воскликнул я. — В таком случае пошли вы ко всем чертям, Хэнсон!

Хэнсон наотмашь ударил меня по щеке.

— Ко всем чертям! — упрямо повторил я. — Можете меня бить. Можете посадить в одиночку, продажная шкура! Я найму лучшего адвоката в вашем городе и разоблачу всех вас! Молчите? Можете бить меня, пока я еще в наручниках! С Янке — дело другое: он может открыть стрельбу и до смерти перепугать вас!

— Да замолчите же вы! — крикнул Хэнсон. — Я сейчас же отправлюсь за Янке.

— Ну, коль скоро у вас появились проблески разума, вот вам еще свидетель против Керха. Вы знаете такого профессора, Саламендера. Он стар и хил, и вы можете не бояться его, инспектор.

Хэнсон, уже направившийся было к двери, быстро обернулся ко мне.

— Если вы сейчас же не замолчите, я силой заткну вам глотку! — крикнул он и тут же вышел.

Сразу же появился все тот же сержант, снял с меня наручники и отвел вниз в камеру, вся обстановка которой состояла из железной койки, прикованной к каменной стене. Сейчас большего мне было и не нужно. Я растянулся на койке и, несмотря на боль во всем теле, уснул.

Не успел я проспать и минуты (так мне показалось, хотя потом я узнал, что спал около часа), как меня кто-то разбудил, дотронувшись рукой до плеча.

— В чем дело? — пробормотал я спросонья. — Немцы атакуют? — И только тут вспомнил, что нахожусь сейчас не в окопах где-нибудь во Франции или в Германии.

— Проснитесь, мистер Вэзер, — сказал полицейский. — Вас хочет повидать мистер Сэнфорд.

— Мне не о чем разговаривать с ним.

— Что вы, мистер Вэзер! Вы же знаете, что с мистером Сэнфордом вести себя так нельзя. Он ожидает вас наверху.

С огромным трудом я сел. Чувствовал я себя ужасно — голова словно была начинена взрывчаткой, сильно ныли зубы.

Алонзо Сэнфорд ждал в той же комнате, в которой Моффет «допрашивал» меня.

— Очень мило с вашей стороны так быстро нанести мне ответный визит, — заметил я. — Извините, пожалуйста, за плохое гостеприимство, но я ничего не могу предложить вам выпить.

Сэнфорд приблизился и некоторое время рассматривал меня.

— Боже мой, Джонни! — наконец воскликнул он. — Что с тобой сделали! Лицо у тебя…

— Я немножко шепелявлю, не так ли? Но ничего, все же говорить я еще могу.

— Но кто ответственен за такое жестокое обращение с тобой?

— Пожалуй, и вы в такой же степени, как и другие. Человек, который избивал меня, лишь исполнитель, и я в свое время сам позабочусь о нем.

— Должно быть, ты в истерическом состоянии, это понятно, если можешь говорить, что я несу какую-то ответственность за…

— Вы несете прямую ответственность за подобные «порядки» в этом городе… Ведь все то, что произошло со мной, может произойти с кем угодно… конечно, за исключением вас и ваших друзей. Вы и вам подобные, Сэнфорд, создали здесь полицию, единственной обязанностью которой является охрана ваших частных интересов и расправа с неугодными вам лицами. Полицейские охраняют ваших друзей, преследуют ваших врагов, используются как штрейкбрехеры и громилы на ваших заводах и фабриках.

— Джон, Джон, ты сам осложняешь свое положение! Я вовсе не считаю тебя своим врагом.

— Да, да, конечно! Ведь я же теперь не просто человек, а собственник. Именно поэтому вы и пришли сегодня ко мне. Имущие всегда должны держаться вместе, не так ли? Вы и следы побоев-то увидели на мне только потому, что теперь перед вами собственник.

— Джон, поверь мне, пожалуйста, что я отношусь к тебе с самым искренним сочувствием. С тобой очень грубо обошлись, и ты расстроен, что вполне естественно. Только я никак не могу понять, почему ты относишь меня к своим врагам. Я пришел, чтобы помочь тебе. Ты же знаешь, что мы были близкими друзьями с твоим отцом.

— Видимо, потому, что нашли его полезным для себя, так же, как надеетесь найти полезным меня.

— Для меня он был самым близким человеком! — напыщенно воскликнул Сэнфорд.

— Вы хотите сказать, что он был вашей правой рукой, не так ли? Это он создал для вас целую организацию, с помощью которой вы терроризировали рабочих на ваших фабриках и заводах и контролировали муниципалитет. Вы оба виноваты в том, что в городе расцвела коррупция и все прогнило сверху донизу. Коррупция подобна раку: оказавшись в том или ином организме, она разъедает и губит его. Разве не аксиома, что власть, отнятая у народа, с течением времени становится все более и более коррумпированной?