Куприн: Возмутитель спокойствия - [3]

Ничего подобного!

Малая родина

У городка Наровчат, где появился на свет Саша Куприн, все было в прошлом. Шутка ли, возраст городка — 700 лет, а может и больше, кто знает. Народ мокша, давший местечку имя Наручадь и живший здесь как минимум с XIII века, хроник и летописей тогда не вел — письменности еще не имел. Зато умел геройски сопротивляться и не без боя уступил свою землю хану Батыю, пришедшему сюда во время похода на Русь в 1236–1237 годах. Монголы сделали городок центром Наровчатского улуса Золотой Орды, а по некоторым данным и всей Орды. Здесь перемешались мордва, буртасы, русские, а в конце XIV века огненным вихрем пронесся по этой земле «железный хромец» Тамерлан. Опустело все, превратилось в дикое поле. Потом Орда развалилась, земля перешла к Московскому государству, и осевшие здесь татарские мурзы обрусели, стали именоваться князьями, приняли христианство. Век за веком тлен эпох и частые пожары затягивали пеленой забвения лихое прошлое, и к тому времени, с которого мы начнем свой рассказ, Наровчат еле теплился и скучал, подобно другим уездным городишкам Российской империи.

На исходе жизни Александр Куприн откроет своим читателям Наровчат как забавную terra incognita: «Наровчат есть крошечный уездный городишко Пензенской губернии, никому не известный, ровно ничем не замечательный. Соседние городки, по русской охальной привычке, дразнят его: “Наровчат, одни колышки торчат”. <...> замечательных и примечательных событий в Наровчате никогда не происходило. Даты времени отсчитывались по мелким домашним происшествиям... Это было за год перед тем, как у Ольги Иннокентьевны родилась двойня; или год спустя после того, как мировой посредник Фалин привез из Пензы секрет яблочной пастилы, и все другое в том же роде» («Царев гость из Наровчата», 1933[2*]).

Если следовать такой наровчатской «хронике», то герой этой книги родился вскоре после того, как на весь город оскандалился его отец: письмоводитель Наровчатско-Краснослободского мирового съезда, коллежский регистратор Иван Иванович Куприн.

Семья Куприных сложилась 23 июня 1858 года, когда в городке Спасске (тогда Тамбовской губернии, а ныне Пензенской области) венчались «письмоводитель Спасской градской больницы, писец 3-го разряда Иван Иванов Куприн, православного вероисповедания, первым браком. 25 лет» и «села Зубова из дворян девица Любовь Алексеевна Колунчакова, православного вероисповедания. 19 лет»[5].

Сохранились единственный портрет Ивана Ивановича и несколько портретов Любови Алексеевны, будущих родителей писателя. Иван Иванович внешне «демократ», по моде 1860-х годов: длинные волосы, окладистая неопрятная борода, бакенбарды. Крупный и полнотелый, одет соответственно: бесформенный не то пиджак, не то кофта, пуговицы как-то безвольно не застегнуты. Сын унаследует от него и склонность к полноте, и царственное небрежение в одежде, и спокойную русскую кровь, которая будет охлаждать его горячую голову. Любовь Алексеевна, напротив, очень ладная, аккуратная, миниатюрная, тоненькая, живая. Мелкие, восточные черты лица. От нее у Куприна экзотическая внешность и, как он всегда утверждал, бешеная кровь предков-кочевников.

Отец был скромного происхождения. Дед Куприна по отцовской линии служил в Спасской больнице подлекарем (то есть помощником лекаря, фельдшером)[6] и дослужился до чина коллежского регистратора[7]. Коллежским регистратором был и сам Иван Иванович, а это низший гражданский чин XIV класса в Табели о рангах. Иван Иванович был тем «маленьким человеком», на котором русская литература XIX века сделала себе мировое имя (вспомним пушкинского Самсона Вырина). Куприн-младший потом, как ни старался, не мог придумать об отце ничего интересного. Как-то, впрочем, сообщил приятелю: «...об отце вскользь упомянул — “титулярный советник”»[8]. Это невинная ложь: Александр Иванович продвинул отца по служебной лестнице всего на два чина вперед, от XIV к XI классу. В этой фантазии Иван Иванович Куприн все равно остался «маленьким человеком»: «вечным титулярным советником» был и гоголевский Акакий Акакиевич Башмачкин, и Макар Девушкин Достоевского.

Ну мог ли коллежский регистратор Иван Куприн подумать, что его фамилия когда-нибудь станет знаменитой? Тем не менее станет. И его сын будет задыхаться от ярости, слыша, что кто-то неправильно ее произносит, ставя ударение на первом слоге. «Я — Куприн и всякого прошу это помнить, — взвивался он. — На ежа садиться без штанов не советую»[9]. А потом и легенду сочинит, одну из многих: «Дед мой был выходец из Тамбовской губернии, где имел небольшое имение на реке Купре. И все его родичи в своей фамилии ударение делали на последнем слоге — Куприн»[10]. Куприноведы занимались этим вопросом. Утверждают: не было такой речки и нет, а фамилия, скорее всего, произошла от крестильного имени Куприян (сокращенно Купря). Поэтому современники писателя автоматически ставили ударение на первом слоге.

Итак, отец для жизнетворчества не подходил. Мать писателя, Любовь Алексеевна, — другое дело. По отцу она была княжеских кровей: род Колунчаковых (Кулунчаковых, Каланчуковых) вел свое начало от ордынского князя Кулунчака Еникеева, жившего в XVI веке, наследственно княжившего в Темникове. Не довольствуясь этим, Куприн нет-нет да и заявлял, что он «потомок Ланг Темира»