Купольный город - [51]

— Но некоторые всё же остаются? — продолжала я задавать интересующие меня вопросы.

— Несколько таких книг я вам найду. Единственное — Вы не имеете права их читать. Их содержание не приемлемо в нашей системе. Они крамольны и могут вызвать ненужные эмоции. А ведь Вы уже были под влиянием эмоций, не так ли? — правитель противно прищурил глаза, ожидая от меня собственного рассуждения на тему моего диагноза.

— Я бы не сказала, что это влияние эмоций. С моей точки зрения, спад мозговой активности, который случился у меня на первом году обучения, обусловлен тем, что поисковики, появившиеся на экскурсии первогодок, не переодели свои униформы и занесли в нашу атмосферу губительный вирус, которому я оказалась подверженной. — Это объяснение я продумала уже давно, поэтому сейчас излагала его с полной уверенностью.

— Если на улицах это влияние незаметно, — продолжала я, — то в замкнутом пространстве наличие трех грязных униформ, а также испарения от осиного жала, торчащего из ноги архивариуса той поисковой группы, привели к моему краткосрочному инфицированию.

— Ваше мнение вполне логично. Но все медицинские работники настаивали, что спад мозговой активности был вызван чувством, а именно, страхом смерти.

— Смерти боятся все. Это я теперь знаю не понаслышке, особенно после схватки нашей поисковой группы с медведкой. Гораздо проще говорить, что не боишься смерти, не выходя за пределы купола, ничем не рискуя.

— Вы правы. Для этого я и начал строительство купола в 1 году э. н. Лишь горстка вновь появившихся вынуждена была жить какое-то время без защиты, чувствуя постоянное присутствие смерти. Однако теперь мы всегда защищены, поэтому не должны испытывать этого чувства.

— Но как вы выжили, без защиты, без оружия, один на один с дикой природой? — поразилась я откровениям правителя.

— Почти год я с первыми декриоконсервированными прятался в подземном бункере, в котором и вновь появился на свет. За год мы создали модель купола, который разросся до современных размеров всего за двадцать шесть лет. Это здание, в котором мы с Вами сейчас находимся — это и есть тот самый бункер, хотя теперь, конечно, от первичного нашего убежища не осталось ничего. Всё модернизировано, усовершенствовано.

— Я этого не знала, извините. Возможно, я что-то пропустила в период обучения, — я даже смутилась от своего незнания истории эры науки.

— Это не Ваша вина. Проходили годы. Горожане, в конце концов, забыли те опасные времена, и перестали меня спрашивать, что было в начале нового мира. Я думаю, это защитная реакция нашего мозга на неприятные воспоминания. Поэтому я исключил эту информацию из учебной программы. Она ни к чему. Вы — единственный человек, кто поинтересовался о начале нового мира за последние пятнадцать лет.

В этот момент прозвучало оповещение о времени обеда. Какая жалость! Я могла бы узнать столько нового из нашей беседы с правителем, этим великим человеком, поистине великим, ведь он спас всё новое человечество от верной гибели в условиях дикой природы.

— Пойдемте, я покажу Вам пищеблок, — предложил правитель.

Я послушно поплелась за ним, разочарованная резко оборванным разговором. По пути мы не обмолвились ни словом. Лифт остановился на втором этаже.

— Пищеблок прямо по коридору. После обеда Вам доставят всё необходимое оборудование. А завтра с самого утра я вас отведу в вакуумную комнату. Поищем подходящую книгу, — сказал Василий0101.

Двери лифта закрылись. Постояв несколько секунд, проводив уезжающего правителя глазами, я направилась в пищеблок.

Пищеблок здания правительства представлял собой помещение гигантских размеров. Сюда бы влезла не одна сотня стандартных квартир. Длинные столы (с одного конца стола не было видно его другого конца) стояли параллельными рядами, как и небольшие табуреты, прочно прибитые к полу, чтобы не нарушать симметрии помещения. Справа от столов, за которыми уже обедали некоторые служащие правительства, стояли этажерки с различными энерготюбиками. В принципе, всё то же самое, тот же пищеблок, что и в образовательном корпусе, и в здании факультета архивного дела, только размерами побольше. Хотя нет, далеко не то же самое. Большим отличием было разнообразие энерготюбиков. Я даже не могла определить содержимое некоторых из них по их названиям. Я проходила вдоль этажерок, дивясь диковинной пище (вот чем кормят в правительстве!): чечевично-бататовый мусс, баклажанно-бобовая смесь, ржаной артишоковый кисель, соево-грибной соус, горохово-кукурузное желе, дынно-перловый смузи, пшено-реповый крем, персиково-имбирный сорбет, арахисово-редисный хумус, перечно-облепиховый коктейль, абрикосо-манное пюре, пшенично-овсяный паштет, огуречно-жимолостная нуга, виноградно-инжировое повидло, фасолевый сироп и тому подобное. Выбор огромный и далеко не ограниченный, как принято в нашем всесистемном обществе.

Я выбрала свободное место за столом, между двумя горожанками, ни одна из которых даже не посмотрела в мою сторону, когда я присела рядом. В пищеблоке царила полнейшая тишина, если не считать редкие всхлипы энерготюбиков, из которых особо голодные горожане выдавливали последние капли живительной генетико-модифицированной пищи. Целый час тратить на питание — это слишком много. Это я полностью осознала только сейчас, в полнейшей тишине правительственного пищеблока. Казалось, остановились даже кислородные фильтры, оборвав свою деятельность на время обеда. Я с ностальгией вспоминала приемы пищи в образовательном корпусе. Мы сидим с Михаилом, плечом к плечу, весело болтаем о том новом, что узнали за первую половину дня. А тогда ведь всё казалось новым, каждая ниточка знания, тянувшая за собой воспоминания из прошлой жизни, необходимые для успешной научной деятельности сейчас, через пятьсот тысяч лет недвижимого замороженного существования без какой-либо надежды на спасение. Даже обеды в корпусе архивного дела были веселее, хотя Ольга, моя неизменная обеденная спутница, и не одобряла праздные разговоры во время принятия пищи. Почему? Зачем нужен этот запрет на общение? Неужели только для того, чтобы предотвратить разрастание недовольства в Купольном городе? Да и откуда возьмется это недовольство, если для всех всё вокруг идеально. Для всех, кроме меня.