Купите книгу — она смешная - [15]
Но бог с ним, с Дядей и его праздником Нового Дня. Сейчас он далеко, а у нас ночь, светят звезды, горит костер, мы доедаем персики, пьем спирт и мы празднуем Рождество. Еще мне греет душу маленькая веточка счастья в Божьей книге и настроение хорошее, и все кругом замечательные люди, даже Джеббс, который уже начинал ощупывать наряд Эльзы не только глазами. Когда фляга и консервные банки опустели, а животы наполнились, пришла очередь главного блюда. Я достал Библию, монашки как по команде выровнялись, отчего Эльзина правая грудь выскользнула из левой руки Джеббса, и обе сестры замерли в первой позиции сидя.
— Вольно, — сказал я им. — Сегодня обойдемся без вечерней молитвы.
Я раскрыл книгу на нужной странице, вынул волшебную веточку и начал крутить не менее волшебную папироску. Монашки, увидев, что это была ложная тревога, расслабились, круг силы был восстановлен, и зажженная папироска, постепенно уменьшаясь, начала свое неторопливое путешествие по заблудшим душам против часовой стрелки. На четвертом круге папироска выдохлась, мы еще больше расслабились, отношения еще больше потеплели и даже начали слегка подогреваться с одной стороны: Джеббс принялся за другую грудь Эльзы, а я постепенно наподсаживался к Елен, так что наши коленки один раз соприкоснулись, но она немного отодвинулась. «Неплохо, — подумал я, — мне этих сексуальных впечатлений хватит на некоторое время». Но останавливаться я не собирался и снова по микрону начал смещаться в нужную сторону. Джима наши полоколовращения мало интересовали, он смотрел в звездное небо, как будто видел его первый раз. Елена тоже, правда, постоянно смотрела в небо, периодически бросая взгляды на Джима и ретируясь от меня к нему.
— Ой, звезда упала! — глубоким голосом прогудела Эльза, тем самым имея повод вырваться из объятий Джеббса и оправиться.
— Это не звезда, это метеор, — голосом экскурсовода из планетария поправил Джим. — Странно… В декабре…
— А-а, — привычным голосом ничего не понимающего человека глубокомысленно изрекла Эльза. — А ты умный? — это прозвучало уже как оскорбление, и было заметно, что она пошла в наступление на Джима. Но он никогда не обращал на такие вещи внимания, и обычно с его обидчиками расправлялся я.
— Просто читаю много.
— Да? — это уже Елен открыла второй фронт. Я немедленно за это ухватился.
— Да! Джимми, знаешь, какой у нас умный, почти такой же, как я сильный, — я поднял руку, согнул ее и напряг бицепс, выставляя его напоказ, получилось весьма эффектно, хотя и недооценено собравшимися — темно, наверное, было.
— И про звезды все знаешь? — спросила Елен, развернувшись и пытаясь заглянуть Джиму в глаза, лишь бы не быть сраженной размером моих мышц.
— И про все! Я же сказал! — я не терял надежды и напряг вторую руку все с тем же успехом.
— Как интересно… — снова сказала Елен.
Что-то в ее голосе мне не понравилось, и я опустил руки.
— А что это за яркая звезда? — Эльза указала куда-то Елен за спину, все, кроме меня, оглянулись, и у Эльзы появилась, наконец, возможность высвободиться из-под слишком братской опеки Джеббса и встать.
— Это не звезда, это планета. Венера, — продолжал умничать Джим. — А вот там Марс, остальные не видны невооруженным взглядом.
— А если в прицел посмотреть? — спросила Эльза. Джеббс засмеялся, то ли просто так, то ли со злобы за прерванные ласки — не понятно, хотя всем было ясно, что смотреть в прицел винтовки на звезды толку мало, если только он не оптический.
— Тут прицелом не обойдешься, тут нужен телескоп, — как всегда спокойно, будто разговаривает с детьми, ответил Джим. — Мой дома остался, а то бы я вам показал эту красоту…
— Ну, я думаю, что ты и так сможешь показать нам всю свою красоту, — Эльза начала приближаться к Джиму самой развязной походкой из своего нью-йоркского, да и не только, прошлого, проводя параллельно вендеттовские действия по отношению к Джеббсу, да и просто позиционируя себя центральной фигурой вечера.
Джимми никак не отреагировал на ее демарш и продолжал смотреть вверх. Придя в пустоту, Эльза развернулась и потопала на свое место мириться, а я только сейчас понял, что так много слов подряд в общении с малознакомыми людьми я слышал от Джима только в шестом классе. Тогда к нам в школу пришел новый учитель и по неосторожности, а может, и с легкой руки своих новых коллег-интриганов, не предупредивших новенького, что у нас учится такой мальчик, как Джим Гаррисон, едва урок начался, как новенький сразу же начал делать Джиму замечания за то, что тот не слушает учителя, а читает на уроке какую-то книгу. Хотя даже не читает, а, по-видимому, просто рассматривает картинки, потому что читать с такой скоростью, с которой он листает страницы, невозможно. Джимми никак не отреагировал на его замечания — он просто не мог себе предположить, что кто-то может обращаться к нему во время урока и тем более учитель. Когда же молодой и до этого памятного в его жизни урока еще не до конца опытный преподаватель подошел к Джиму и взял его книгу, тот поднял, наконец, на учителя свой взгляд.
— Это учебник по термодинамике для третьих курсов технических колледжей? Ты можешь сколь угодно его смотреть, но ты не найдешь здесь порнооткрыток, если, конечно, их здесь не спрятал твой отец! — Самоубийца засмеялся истерическим смехом своей последней шутке, оборачиваясь при этом к классу в поисках поддержки, но ответом ему была лишь гробовая тишина и жужжавшая муха.
Олег Геннадьевич Сенцов — украинский кинорежиссер, сценарист и писатель. В профессиональной киносреде получил известность в 2012 году после выхода дебютного фильма «Гамер», с которым участвовал в нескольких международных фестивалях.Сборник рассказов, вошедших в книгу, по словам писателя Андрея Куркова, — «автобиографическая проза счастливого человека». Алексей Курилко охарактеризовал эти воспоминания о детстве как «взгляд на свои детские поступки сквозь призму морали взрослого человека».Весной 2014 года задержан российскими правоохранительным органами в Крыму по подозрению в террористической деятельности.
Как быть, если судьба, в лице бога Насмешника, забросила тебя на далекую планету, даровав единственный способ самозащиты — оборотничество. Как выжить? Как вернуться на Землю? И надо ли возвращаться? Эти вопросы предстоит решить девятнадцатилетней Кире, которая способна перевоплощаться в Волчицу. А времени на поиск ответов у неё всего год. Год Волчицы на планете Лилея — это не только борьба за выживание, но и поиск смысла жизни, своего места в ней, обретение настоящих друзей и любви.
«Диалог и другие истории» — это сборник рассказов о людях, которые живут среди нас и, как у каждого из нас, их истории — уникальны. Они мечтают, переживают, любят, страдают. Они ставят цели и достигают их. Они ошибаются и терпят поражения. Они — живут.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Как Борхес убил автора? Какие книги читала Татьяна Ларина? За что Балда убил попа? Почему супергерои всегда скрываются? Ответы на эти и другие вопросы находятся под обложкой книги известного луганского культуролога Нины Ищенко. Статье хронотуристами по культурной карте этой книги! Читайте, исследуйте, создавайте собственные литературные миры!
Философов всегда интересовали вечные вопросы: как устроен мир и зачем мы в нём появились? Что придает жизни смысл — добрые дела или наслаждения? Подчиняться законам или собственной совести, если они противоречат друг другу? Есть ли что-то выше интересов отечества? Почему счастье человека не всегда зависит от его добродетелей? Из множества подобных вопросов автор отдает предпочтение одному из самых практичных: как жить, чтобы быть счастливым? А философы на него отвечают, каждый по-своему.
Прототипы героев романа американской писательницы Ивлин Тойнтон Клея Мэддена и Беллы Прокофф легко просматриваются — это знаменитый абстракционист Джексон Поллок и его жена, художница Ли Краснер. К началу романа Клей Мэдден уже давно погиб, тем не менее действие вращается вокруг него. За него при жизни, а после смерти за его репутацию и наследие борется Белла Прокофф, дочь нищего еврейского иммигранта из Одессы. Борьба верной своим романтическим идеалам Беллы Прокофф против изображенной с сатирическим блеском художественной тусовки — хищных галерейщиков, отчаявшихся пробиться и оттого готовых на все художников, мало что понимающих в искусстве нравных меценатов и т. д., — написана Ивлин Тойнтон так, что она не только увлекает, но и волнует.