Купина неопалимая - [41]

159

Него ничто же бысть, еже бысть»). Оно дает новое ощущение, живое знание, жизненное усвоение этого Слова, словоношение, некоторое все­общее, космическое богоматеринство. Однако этому необходимо должно предшествовать вочеловечение Самого Слова, Его соеди­нение с человеческим естеством, нераздельно и неслиянно, та­ким образом, что Оно сталосвоим для человека, ибо усвоило Себе человеческое естество и чрез Духа Св. усвоено им. Это-то усвое­ние Христа тварью, живое ощущение всеобщей христоносности творения и в этом смысле христоношение или богоматеринство и есть действие Духа Св., мировая Пятидесятница. Но этой Пяти­десятнице Сионской, раскрывающейся и в мировую, должна бы­ла предшествовать Пятидесятница личная, Назаретская, Благовещение, вселение Св. Духа в определенную человеческую личность, как предусловие Боговоплощения и всеобщей Пятиде­сятницы, также как и другая личная Пятидесятница — сошествие Св. Духа на Иисуса при крещении. Таким образом, здесь мы име­ем порядок отношений обратный: схождение Св. Духа в человека предшествует схождению в него Христа, которое становится ро­ждением Его от человека. И если Дух Св., посылаемый Христом от Отца после Его воскресения и вознесения, исполняет дело Христово, являет среди людей явившегося, уже воплотившегося и сущего в них Христа, то тот же Дух Св., нисходя ранее нисхож­дения Второй Ипостаси, до боговоплощения приносит в Себе и с Собою самого Христа, совершает богозачатие от Пресвятой Де­вы. И первым и прямым последстви-

160

ем и обнаружением Пятиде­сятницы оказалась проповедь ап. Петра и других апостолов о Христе, с явлением в них силы Христовой, как явного и для всех ощутительного дара Св. Духа. Благовещение же с его сошествием Духа Св. имело прямым и единственным последствием не пропо­ведь и не познание силы Христовой, но приятие во чрево, чревоношение самого Христа, личное Богоматеринство, которое лишь позднее, в полноту времен, должно сделаться и всеобщим, косми­ческим. Тогда творение предстанет как рождающийся Христос, а человеческое существо — как лоно богорождающее, весь мир как Богоматерь *).

Таким образом, в порядке внутреннего последования богояв­ление Христа предшествует и обусловливает Пятидесятницу, как богоявление Духа Св. Но в порядке божественногостроительства нашего спасения происходит наоборот: нисхождение Св. Духа на Деву Марию предшествует вочеловечению Второй Ипостаси и его с собою приносит. Речь идет, конечно, не о хронологическом, но об онтологическом последовании. Хронологически же это нераз­дельно; в тот священный непостижимый и дивный миг, пред ко­торым трепещут, лики закрывающе,

*) У одного католического писателя, S. Thomas de Villeneuve, встречается удачное определение: «если человек создан как микрокосм, то Мария есть microcosmus Ecclesiae  (Теrriеn. La Mere de Dieu, I, 313).

: «Богородица мать сыра земля есть, и в том великая для человека радость». — Достоевский.

161

херувимы и серафимы, когда Дева рекла: «се раба Господня, да будет Ми по слову Твоему», схо­ждение Св. Духа явилось, вместе с тем, и бессемейным зачатием. Духоносица стала Богоматерью, вместе с Духом Св. Она прияла и Логос, как рождающегося Сына. И в этом событии заключено бы­ло основание как для боговоплощения Слова, так и для Пятиде­сятницы Св. Духа, для исполнения богостроительства: «днесь спасения нашего главизна и еже от века таинства явление: Сын Божий — Сын Девы бывает» (тропарь Благовещения).

Действие наития Св. Духа на Деву Марию заключается в бес­семейном зачатии Богомладенца. Это «еже от века таинство», предвечную тайну не нужно понимать как некоторое физическое чудо, состоящее в сверхъестественном или противоестественном, бесполом или однополом, зачатии (парфеногенезис). Разумеется, в отношении к отягченному и извращенному грехом человеческо­му естеству здесь «побеждаются естества уставы», и происходит чудо девственного рождения с сохранением девства antepartum, inpartu иpostpartum: «бессемейного зачатия рождество несказанное Матере безмужныя». Это чудо несовместимо с теперешней физиологией человека, оно ей противоречит и ее ниспровергает, оно противо­естественно. И, однако, это зачатие не означает вовсе, чтобы в данном случае было отменено, уничтожено актом божеского все­могущества самое человеческое естество в своем наиболее суще­ственном и интимном обнаружении, именно в образе рождения и размножения. Если бы это было так, то разве можно было

162

бы го­ворить об истинном вочеловечении Господа, каковое имеет столь первостепенное, решающее значение в строительстве нашего спа­сения? В происхождении своем Его человечество тогда явилось бы нечеловеческим, неподлинным, следствием какого-то deus ex machina, совсем нового и особого акта творе­ния. Не устремлялись ли в эту брешь все приражения докетизма, подвергающего сомнению именно подлинность человеческого те­ла Господа, желающего его понимать лишь как завесу Божества, призрачно декоративную по своему существу? Поэтому, утвер­ждая чудесность бессемейного зачатия в смысле его нарочитой благодатности, в связи с наитием Духа Св., мы в то же время долж­ны решительно отрицать его противоестественность и в силу это­го некоторую как бы нечеловечность. Напротив, следует считать, что оно явилось совершенно естественным именно в полном со­ответствии законам неповрежденного грехом человеческого есте­ства. Оно только и было истинным, естественным, безгреховным рождением. Чудесность его, а вместе и естественность состоит именно в освобождении от плена и силы греха (почему и тело Гос­подне именуется в Слове Божием лишь «подобием плоти греха», не в смысле докетизма, но именно в смысле его свободы от приро­ды греховной), однако отнюдь не в освобождении от самого чело­веческого естества. Господь был, как Новый Адам, воистину человеком в том смысле, что Он-то один именно и был истинным Адамом. Весь же человеческий род в ветхом Адаме не имеет в себе истинной человечности, будучи поражен грехом, и ее он полу-