Купи меня! - [10]

Это было совершенно новое состояние - когда за ощущением любви не стояло ничего материального. Ощутимыми стали только взгляды, прикосновения, слова, жесты... Ира до сих пор не представляла себе, что такое богатство. Раньше она, по наущению Ларисы Александровны, полагала, что богатый человек - этот тот, к кому в квартиру залезли домушники и вынесли много чего. А теперь Ира поняла. Богатство - это радость жизни. Хотя и далеко не всегда эта радость приходит именно с деньгами - но до этой мысли Ирина не дошла.

А если сказать по-простому - дайте нашей взмыленной женщине пожить хоть немного беззаботно, и она буквально на глазах становится изысканно-тонкой незнакомкой из девятнадцатого века.

Светские развлечения мамы отчасти затронули и Карпушу - все-таки Ирина твердо знала, что мальчику необходимо гармоничное развитие. Мальчик вундеркинд приватизации - стал гвоздем программы различных демократических шоу, которые набирали обороты в преддверие очередных выборов - то ли туда, куда сами знаете, то ли этого, которого тоже сами знаете.

На одном таком детском концерте для взрослых Карпуша и познакомился с восьмилетней Элиной. Эта рыжеволосая красавица входила в состав детского жюри, отбиравшего коллективы пляшущих и поющих ребят для выступлений в рекламной кампании строительства "Диснейленда". Чуть раскосые темно-синие глаза её смотрели на мир, как на игрушку, хищно и по-детски нетерпеливо. Эта нетерпеливость во взгляде и пробудила у Карпуши интерес к девочке.

Карпуша, как генеральный спонсор культурной программы, вертелся в кулуарах, и смог войти в контакт с Элиной только в антракте концерта.

- Видел я, как ты судила. Мне поньявилось, - тихо сказал Карпуша Элине.

Девочка зарделась и непроизвольно поправила хвостики, уложенные в затейливую плетенку на голове. Она примерно представляла себе, с кем говорит.

- Спасибо, мне очень приятны твои комплименты, - томно протянула она фразу, украденную у матери. Та произносила эти слова при появлении в доме очередного кандидата на должность "друга".

Дело в том, что Элина росла с мамой - и без папы. Поэтому мама её частенько меняла напарников по велотренажерам, установленным в спальне, скажем нежно. Так это подавалось для малолетней дочери.

И в то же время папа у Элины имелся, другое дело, что он с мамой давно уже не жил вместе и не катался с нею на велотренажерах. Он катался теперь с совершенно другой тетей, и от той тети вскоре должен был, по слухам, наездить ещё одного ребеночка. Очень редко, раз в несколько месяцев, папа приезжал к Элине, и тогда они очень дружили, примеряли новые платья, играли с усатым папиным охранником в лошадь и плакали при расставании.

В папе была заключена некая мистическая тайна, о которой Элина старалась никому не рассказывать. Слишком уж часто папа появлялся по телевизору - его всегда показывали как-то снизу, отчего казалось, что он высоко задирает нос, а на самом деле он был совсем не такой, а хороший. И ещё папу часто ругали, что он слишком умный, а в нашей стране это стыдно и некрасиво. Но мама по секрету рассказала Элиночке, что на папу клевещут, и вовсе он не такой уж особенно умный. То есть, для нашей страны он вполне подходит.

И потому Элинка, хоть и гордилась таинственным папой, одновременно чуть-чуть стеснялась его.

- Встьетимся в раздевайке, ладно? - бросил Карпуша. - Ты с кем сюда пьиехала?

- С мамой. Она у меня, между прочим, очень красивая.

- Возможно. Тойко моя мама не пьосто красивая, а ещё и самая очаровательная женщина! - веско заметил Карпуша, законно цитируя комментарии телевизионщиков. - А мой папа американец.

Это был мощный удар. У Элины перехватило дыхание.

- А мой... А мой... - пролепетала она. - А мой папа с нами не живет, но он наш госсекретарь...

- Какой ещё госсекретарь? - небрежно отставил ножку Карпуша.

Элина, краснея как маков цвет, назвала фамилию папы. Сама-то она, естественно, была записана под материнской фамилией - чтобы не возбуждать в обществе кривотолков вокруг личной жизни государственной персоны.

Карпуша от удивления тихонько пукнул.

Два юных сердца уже готовы были слиться в любовно-деловом единении.

- Слушай, - сказал Карп, переживая мучительную драму первой любви, давай сделаем "ченч": я тебе устраиваю пьиз как лучшему детскому судье года, а ты меня знакомишь со своим папой и чтобы я с ним три минуты поговорил.

Элинка, как девочка с гонором, тщательно подумала над предложением.

- А какой приз? - спросила она.

Карпуша тоже на мгновение задумался. Все было не так просто. С одной стороны, хочется девушку заинтересовать, а с другой - нельзя предлагать слишком много, тогда это будет выглядеть взяткой и может отпугнуть. И потом, не в "ченче" главное, а в дружбе.

- Ну, напьимер, автомобиль "Ока" и ручная овощерезка, - предположил Карпуша.

Тут он интуитивно и заочно попал на больную мозоль мамы Элиночки, Маши Живоглотовой. Она издавна страстно желала иметь свою машину. Конечно, ей была предоставлена некая машина от щедрот высокопоставленного бывшего сожителя, но ведь это совсем не то. Ту машину могли в любой момент отобрать - она была записана на управление делами правительства. А вот заполучить собственный экипаж - совсем другое дело. Тогда можно и с возлюбленными немножко более свободно себя вести. Ведь как ни крути, Маше ещё не исполнилось и тридцати - а так хотелось всего того, что к остальным приходит только под старость, да и то лишь в случае, если удается дотянуть до этой самой старости.