Купчихи, дворянки, магнатки. Женщины-предпринимательницы в России XIX века - [17]
В 1829 году были взысканы средства (налог и штраф за несвоевременную уплату) с ряда московских мещан, имевших в собственности дома стоимостью свыше 25 тысяч рублей, в частности с мещанки Ольги Шелапутиной, проживавшей «на улице Коровьего Брода» (сейчас 2-я Бауманская улица) в Лефортовской части. В 1838 году было взыскано 945 рублей за три года неплатежей (1836–1838) с мещанки Марьи Левиной, ранее — подольской купеческой жены, имевшей в Котельническом переулке (сейчас 1‐й Котельнический переулок) Яузской части дом стоимостью 50 тысяч.
Если взять сведения за 1814 год по кожевенной промышленности, можно сравнить купеческие (их было 16) и мещанские (их было 11) предприятия. Оказывается, что 16 предприятий, принадлежавших женщинам из купеческого сословия, имели рабочих от 2 до 23 человек (средний показатель условно 9,2 работников на предприятие), а принадлежавшие мещанкам — от 2 до 10 человек (средний показатель условно 4,8 работников на предприятие). На купеческих предприятиях обрабатывалось в год от 500 до 7000 шкур (средний показатель — 2971 штука на предприятие), на мещанских — от 70 до 3200 шкур (средний показатель — 1073 на предприятие).
Особенно много кожевенных предприятий, принадлежавших мещанкам, размещалось в Смоленской (три), Псковской и Нижегородской (по два) губерниях. В Смоленске мещанка Катерина Кореневская силами всего двух вольнонаемных рабочих изготавливала до 70 штук кож. А в уездном городе Белом, где было всего 4 тысячи жителей, мещанки имели два предприятия. Улита Кожеурова занималась производством «яловочных, коневьих», подошвенных и опойковых кож, в год ее предприятие с пятью рабочими выпускало около 300 кож. Ефросиния Кривченкова производила 600 кож в год на предприятии с четырьмя рабочими.
В Казанской губернии в разных отраслях были весьма активны предприимчивые татарки. К примеру, в Казани имелось предприятие по производству козловых кож мещанки Вахрамы Сабимовой, на котором трудились десять вольнонаемных рабочих-мужчин.
Высокий процент мещанских предприятий отмечен в 1814 году еще в одной отрасли, которая объединяла мыловаренные, салотопенные, свечные предприятия, где дворянок среди собственниц не было вообще. Зато мещанкам принадлежало пять предприятий из девятнадцати, они находились в Московской, Псковской, Томской губерниях. В этих мастерских работали один-два человека, то есть их можно расценивать как кустарное производство. Тем не менее объем продукции у этих предприятий был немалый. Например, в Томске мещанка Наталья Старкова производила на продажу 260 пудов мыла в год (в современных мерах — 4,3 тонны). По одному предприятию находилось во владении казачки Прасковьи Ширабардиной в Саратове и солдатки Татьяны Федотовой в Курске. Впрочем, их заведения корректнее отнести к мастерским. Федотова для варки мыла, производимого, видимо, самой хозяйкой, наняла одного человека, а производство составляло 15 пудов в год (246 килограммов). Ширабардина также имела только одного рабочего, и ее мастерская производила в год 30 пудов (491 килограмм) сальных свечей.
В 1830‐е и 1840‐е годы мещанки стали гораздо активнее в устройстве и руководстве предприятиями. По статистике за 1832 год, более всего мещанок оперировали в кожевенной и мыловаренной отраслях (24 и 16 соответственно). Эти небольшие предприятия были рассеяны по всем губерниям.
Например, в Вологодской губернии было четыре принадлежавших мещанкам предприятия: кожевенное Натальи Мешинниковой, веревочные Маремьяны Быструниной, Пелагеи Овечкиной, Веры Пономаревой. В отличие от дворянок, часто практиковавших наем управляющего на фабрику, мещанки, как и купчихи, обычно руководили производством самостоятельно. При этом мужья не вмешивались в бизнес жен и могли вести собственный бизнес, например руководить предприятием в той же отрасли. Так, муж Пономаревой Василий Пономарев и муж Быструниной Петр Быструнин имели в Вологде свои предприятия по производству веревок.
В Тверской губернии на кожевенном предприятии мещанки Нечаевой в Осташкове в год изготавливалось 857 кож при одном наемном работнике. В Вышнем Волочке и Ржеве мещанки имели кирпичные заводы — у мещанки Телятниковой изготавливалось в год кирпича на 200 рублей серебром, трудились двенадцать рабочих; у Малыгиной продукции производилось на 1500 рублей серебром при восьми рабочих. Продукция этих предприятий была востребована в пределах губернии, а иногда и только уезда. Предприятия были небольшими, но их деятельность была стабильной, а продукция пользовалась спросом.
В Рязанской губернии, по сведениям 1837 года, мещанка-вдова Жданова (ее имя нам неизвестно) имела два предприятия в уездном городе Михайлове; ей принадлежали завод «сальных свеч» и мыловаренный завод. Жданова унаследовала оба предприятия от своего мужа Василия Жданова, который числился их владельцем в 1832 году, то есть пятью годами раньше. Мыловарня приготовляла ежегодно «простого» мыла до 1220 пудов (почти 20 тонн) на сумму 10 980 рублей, а свечей производилось до 700 пудов (около 11,5 тонн) на 9 тысяч рублей. На свечносальном предприятии у Ждановой были два работника, а сколько на мыловаренном — неизвестно. Специализация предприятия объясняется наличием сырья — говяжьего сала. До пуска железных дорог в последней трети XIX века имело принципиальное значение то, что город Михайлов находился вблизи скотопрогонного тракта, по которому из южных губерний, прежде всего из области Войска Донского, на Москву и Петербург (через Зарайск и Коломну) направлялись гурты быков, до 100 тысяч голов ежегодно. Скот пригоняли, размещали на скотопригонных дворах, откуда их раскупали на мясо для питания жителей столиц. Поэтому в Рязанской губернии было немало салотопенных, свечносальных и кожевенных предприятий, для которых рязанцы прямо на месте могли закупать некоторое количество прогоняемого по тракту скота.
Новое время – эпоха появления на исторической сцене современной личности (modern Self). Долгое время этот процесс связывали с «расколдовыванием мира» и стремлением человека преодолеть «несовершеннолетие по собственной вине», отождествляемое с религией. Однако и сама вера, подверженная в Новое время обновлению и переменам, представляет собой средоточие формирования современной личности в Европе. Об этом свидетельствуют материалы духовной автобиографики. Если речь идет о России, то и тут становление личного самосознания, начавшееся в XVII веке, обычно описывают как результат «обмирщения» государства и общества.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Михаил Евграфович Салтыков (Н. Щедрин) известен сегодняшним читателям главным образом как автор нескольких хрестоматийных сказок, но это далеко не лучшее из того, что он написал. Писатель колоссального масштаба, наделенный «сумасшедше-юмористической фантазией», Салтыков обнажал суть явлений и показывал жизнь с неожиданной стороны. Не случайно для своих современников он стал «властителем дум», одним из тех, кому верили, чье слово будоражило умы, чей горький смех вызывал отклик и сочувствие. Опубликованные в этой книге тексты – эпистолярные фрагменты из «мушкетерских» посланий самого писателя, малоизвестные воспоминания современников о нем, прозаические и стихотворные отклики на его смерть – дают представление о Салтыкове не только как о гениальном художнике, общественно значимой личности, но и как о частном человеке.
«Необыкновенная жизнь обыкновенного человека» – это история, по существу, двойника автора. Его герой относится к поколению, перешагнувшему из царской полуфеодальной Российской империи в страну социализма. Какой бы малозначительной не была роль этого человека, но какой-то, пусть самый незаметный, но все-таки след она оставила в жизни человечества. Пройти по этому следу, просмотреть путь героя с его трудностями и счастьем, его недостатками, ошибками и достижениями – интересно.
«Необыкновенная жизнь обыкновенного человека» – это история, по существу, двойника автора. Его герой относится к поколению, перешагнувшему из царской полуфеодальной Российской империи в страну социализма. Какой бы малозначительной не была роль этого человека, но какой-то, пусть самый незаметный, но все-таки след она оставила в жизни человечества. Пройти по этому следу, просмотреть путь героя с его трудностями и счастьем, его недостатками, ошибками и достижениями – интересно.
«Необыкновенная жизнь обыкновенного человека» – это история, по существу, двойника автора. Его герой относится к поколению, перешагнувшему из царской полуфеодальной Российской империи в страну социализма. Какой бы малозначительной не была роль этого человека, но какой-то, пусть самый незаметный, но все-таки след она оставила в жизни человечества. Пройти по этому следу, просмотреть путь героя с его трудностями и счастьем, его недостатками, ошибками и достижениями – интересно.
Борис Владимирович Марбанов — ученый-историк, автор многих научных и публицистических работ, в которых исследуется и разоблачается антисоветская деятельность ЦРУ США и других шпионско-диверсионных служб империалистических государств. В этой книге разоблачаются операции психологической войны и идеологические диверсии, которые осуществляют в Афганистане шпионские службы Соединенных Штатов Америки и находящаяся у них на содержании антисоветская эмигрантская организация — Народно-трудовой союз российских солидаристов (НТС).
Почему все попытки модернизации и либерализации России за последние 160 лет заканчивались неудачей? Этот ключевой для нашей истории вопрос ставит в своей книге Михаил Давыдов. Чтобы попытаться на него ответить, автор предлагает обратиться ко второй половине XIX века – времени, когда, по его словам, Россия пыталась реализовать первую в своей истории антикапиталистическую утопию. Власть и часть общества соглашались, что в индустриальную эпоху можно быть «самобытной» великой державой, то есть влиять на судьбы мира, принципиально отвергая все, за счет чего конкуренты и противники добились процветания, и в первую очередь – общегражданский правовой строй и соответствующие права всех слоев населения.
Реформаторское наследие Петра Первого, как и сама его личность, до сих пор порождает ожесточенные споры в российском обществе. В XIX веке разногласия в оценке деятельности Петра во многом стали толчком к возникновению двух основных направлений идейной борьбы в русской интеллектуальной элите — западников и славянофилов. Евгений Анисимов решился на смелый шаг: представить на равных правах две точки зрения на историческую роль царя-реформатора. Книга написана в форме диалога, вернее — ожесточенных дебатов двух оппонентов: сторонника общеевропейского развития и сторонника «особого пути».
Книга Александра Филюшкина посвящена масштабному столкновению на Балтии во второй половине XVI века с участием России, Ливонии, Швеции, Польши, Великого княжества Литовского, Дании, Священной Римской империи и Пруссии. Описываемые события стали началом долгой череды противостояний России и Европы, определивших характер международного общения последующих столетий. Именно в конце XVI века военной пропагандой были рождены многие штампы и мифы друг о друге, которые питали атмосферу взаимной неприязни и которые во многом живы до сих пор.
Самодержавие и политический сыск – два исторических института, теснейшим образом связанные друг с другом. Смысл сыска состоял прежде всего в защите монарха и подавлении не только политической оппозиции, но и малейших сомнений подданных в правомерности действий верховной власти. Все самодержцы и самодержицы XVIII века были причастны к политическому сыску: заводили дела, участвовали в допросах, выносили приговоры. В книге рассмотрена система государственных (политических) преступлений, эволюция органов политического сыска и сыскная практика: донос, арест, допрос, следствие, пытки, вынесение приговора, казнь или ссылка.