Кундуз-Гардез - [31]

— Здравия желаю товарищ капитан, — по-уставному приветствую я Э***.

— Брага дрянь была, — злобно ворчит Э***, - какое уж тут здоровье.

И приказывает мне:

— На тренировку к штабу батальона бегом марш!

— Товарищ капитан? — пытаюсь увильнуть я от бокса, и жалобно заискивающе улыбаюсь, — Первая рота с операции пришла и трех духов в плен привела. Может на них потренируетесь?

— Разве вы не знаете товарищ солдат, — возмутился Э***, - что избиение военнопленных строго запрещено.

Если бы я сам не видел как Э*** проводит на операциях допросы, то безусловно бы ему поверил, так искренен был его тон, таким неподдельным было его возмущение, а Э*** между тем продолжал:

— Нет в тебе солдат, подлинного советского гуманизма, да что там, — посетовал Э*** и безнадежно махнул рукой, — в тебе даже совести нет, хоть бы предупредил что брага х…вая.

— Да я товарищ капитан… — начал было оправдываться я, но Э*** ничего не хотел слушать:

— Солдат! На тренировку бегом марш!

Еще три дня я был спарринг-партнером капитана Э*** в его занятиях по боксу. Потом он нашел другую дисциплинарную жертву. О том что он меня встретил пьяного с оружием и в не расположении роты, о том что я его фактически послал на х…й Э*** никому не докладывал. Не той пробы был мужик, сам все проблемы решал, как умел. А решать и бить он умел неплохо, уж можете мне поверить.

Вот так или почти так дисциплину у нас и поддерживали. А что было бы лучше, суд, а потом дисбат или зона? Вы решайте как хотите, но у нас в батальоне жалоб вышестоящему командованию на неуставные взаимоотношения не было.

Можно было исключительно по уставу отношения между военнослужащими построить? Ясный день, как дубовый пень! Можно! У нас даже плакатик в ленинской комнате висел на стене: «Живи по уставу! Завоюешь честь и славу!» Что из такой попытки бы вышло, я вам расскажу. Был и такой случай, пытался один боец по уставу жить, но честь и славу он не заслужил.

Как его имя и в каком конкретно подразделении он служил, я говорить не буду. Зачем? Я его немного знал, романтичный юноша был, в десант и в Афган добровольцем напросился. И сейчас мне его искренне жаль. В роте куда он попал служить в самом начале, он там что-то с бойцами не поделил и получил пи…лей. Дело самое заурядное, обычное для мужского коллектива. Боец побежал жаловаться к командиру роты. Ротный вызвал его обидчиков и для порядка их отчитал. Бойцу же офицер порекомендовал, больше к нему не бегать, а то ему же хуже будет. Боец возвращается в палатку и его бьют посильнее, и кроме того объясняют, что стучать на товарищей очень нехорошо. Боец бежит с жалобой к комбату. Комбат вызывает ротного достает «вазелин» и вваливает бедняге офицеру «по самое не хочу» за неумение работать с личным составом. Ротного солдаты уважали, и за полученную им обиду, бойцу хотят сурово отомстить. Офицер просит их пожалеть дурака, его слушают и бойца больше не трогают. Но зато весь личный состав включая и офицеров роты подвергает его полной обструкции. Боец пребывает в обиде на жизнь и тяжело переживает крушение романтических идеалов. И вот рота возвращается с боевой операции и вся затаренная барахлом. Боец, которого на операции не брали, видя принесенные трофеи невоенного характера, решил что настал его час поквитаться с обидчиками. Он потихоньку приходит в особый отдел бригады и докладывает: так мол и так; а вся ***рота включая и командный состав, мародеры.

А бригадные особисты и без него все это распрекрасно знают. Сами такими вещами баловались. По настоящему по служебному особистов волновало три вопроса: обеспечение контрразведывательного режима; пресечение возможности перехода военнослужащих к противнику; пресечение возможной утечки оружия и боеприпасов.

Особисты словесно хвалят бойца за проявленную бдительность, а один из них хорошо ему знакомому начальнику разведки бригады в частном порядке сообщает: «Ой ребята! Это конечно ваше дело, но смотрите как бы вся эта вонь дальше не пошла, мы конечно рапорт придержим… а вы сами уж как нибудь разберитесь».

Начальник разведки бригады просит зайти к нему командира *** роты. Вдвоем решают, убрать «бдительного» бойца в другое подразделение, а то если солдаты узнают, о том что боец и в особую часть на них стучит, то точно его убью.

Переводят бойца в другой батальон. Бригада это ж большая деревня, все друг про друга знают, вот вместе с бойцом и «слава» его переходит. Новый ротный зная все обстоятельства перевода возмущается: «Да на х. й он мне такой нужен!» и сразу предупреждает своих солдат: «Вы смотрите с этим поосторожнее». В первую же ночь на новом месте, сослуживцы бьют бойца, что называется до потери пульса. Бойца опять офицеры спасают и переводят в комендантский взвод бригады. Там ему должность подбирают что бы он заведомо ничего не знал и был всегда на отшибе. Туалеты штабные убирать и помои с офицерской кухни выносить, вот чем боец занимался. Все равно ему и там писаря да кладовщики «темную» устроили. С недельку боец потерпел, а потом взял автомат, подсумок с магазинами и бежать. А вот это уже ЧП! А вот за переход военнослужащего к душманам всем так дадут, что никому мало не покажется. Комбриг орет, особисты рвут и мечут. Ладно, быстренько подняли по тревоге дежурное подразделение и искать бойца. Нашли! Далеко он уйти не успел. Боец зная, что теперь уж его точно до смерти забьют, залег в арык и стал отстреливаться. Патронов у него полно, рисковать и брать его живьем, как приказал комбриг, никому не охота. Вот значится и закидали его гранатами. Жаль парня, ни за что погиб, но и тех кто гранаты бросал, не осуждаю, они тоже жить хотели. Дело замяли, никаких письменных источников (рапорт, докладная и т. д.) от этого случая не осталось.