Кумаонские людоеды - [36]
Вместо того чтобы, как я ожидал, свалиться мертвым, тигр выскочил из кустов и, подпрыгнув, упал навзничь на сваленное бурей, но еще зеленевшее дерево, имевшее примерно фут в толщину. С невероятной яростью тигр набросился на дерево и разломал его на куски, издавая непрерывное рычание и, что еще хуже, какой-то заставлявший стынуть кровь яростный звук, как будто на него напал злейший враг.
Ветки летели кругом, будто сломанные смерчем, а кусты рядом со мной дрожали и пригибались к земле. Каждый момент я ожидал, что тигр набросится на меня, потому что он смотрел на меня, когда я выстрелил, и знал, где я нахожусь.
Я был так испуган, что не мог даже перезарядить оружие, боясь произвести малейшее движение и тем привлечь к себе внимание тигра. Так я пролежал полчаса, обливаясь потом, с пальцем, застывшим на левом спуске. Потом ветви и кусты перестали двигаться, рычание стало повторяться реже и наконец прекратилось. Еще полчаса я пролежал совершенно неподвижно с онемевшими от тяжести ружья руками, а потом, отталкиваясь ногами, стал ползти назад. Так я покрыл расстояние в тридцать ярдов, а потом встал на ноги и, низко пригнувшись, бросился к желанному убежищу на ближайшем дереве. На нем я просидел несколько минут и, так как кругом стало тихо, пошел домой.
На следующее утро я вернулся в сопровождении одного из моих спутников, опытного древолаза. Вечером накануне я заметил, что на окраине открытой площадки росло дерево примерно в сорока ярдах от места, где упал тигр. Мы с крайними предосторожностями подошли к дереву: я охранял моего спутника сзади, пока он лез на него. После долгого и тщательного осмотра окрестностей он взглянул на меня и покачал отрицательно головой. Потом, спустившись, сказал, что кустарники примяты на большой площади, но тигра не видно.
Я послал человека обратно на дерево с поручением внимательно обозревать местность и предупредить меня о всяком замеченном в кустах движении. Сам я решил осмотреть место, где вчера буйствовал тигр. У тигра были, по-видимому, какие-то намерения, так как он не только оборвал ветви и обломал куски дерева, но выдернул с корнями несколько кустов и обкусал их. Всюду было много кровяных брызг, а на земле две лужи запекшейся крови. Вблизи одной из них лежал осколок кости размером в два дюйма. Подняв его, я признал в нем кусок черепа тигра.
Кровавой дорожки от этого места не было. Это в сочетании с двумя лужами крови указывало на то, что меры предосторожности были весьма необходимы. Обходя это место, я находил то тут, то там небольшие пятна крови в местах, где тигр задевал мордою кусты. Отметив, что путь тигра вел прямо к гигантскому дереву семул,[24] отстоявшему на двести ярдов, я вернулся, взобрался на дерево, где находился мой человек, и попросил его смотреть сверху на местность, по которой я пойду.
У меня было очень неприятное предчувствие, что я найду тигра живым. При ранении в голову тигр может прожить несколько дней и даже оправиться от раны. Правда, у этого тигра был отбит кусок черепа, но мне не приходилось иметь дело со зверем в подобном состоянии, и я не знал, может ли он умереть через несколько часов или дней или прожить до старости. Поэтому я решил относиться к нему как к обыкновенному раненому тигру и не рисковать при выслеживании.
С моей высокой позиции я увидел, что немного влево от линии, ведущей к семулу, было еще два дерева: ближайшее в тридцати ярдах от окровавленного места, а другое еще за пятьдесят ярдов. Оставив моего спутника на дереве, я слез, взял штуцер, дробовик с запасом в сто патронов и весьма осторожно подошел к ближайшему из двух деревьев, влез на него футов на тридцать, втянув на крепкой веревке штуцер и дробовик. Штуцер я укрепил в развилке, так что он был под рукой на случай необходимости. После этого я стал осыпать кусты мелкой дробью последовательно, ярд за ярдом, до подножия второго дерева. Делал я это затем, чтобы установить местонахождение тигра: раненый зверь, услыхав близкие выстрелы или задетый дробью, должен был или зареветь, или броситься вперед. Не получив тут, однако, никаких указаний на присутствие тигра, я пришел ко второму дереву и обстрелял дробью кусты в нескольких ярдах от семула, выпустив последний заряд в самое дерево. После этого выстрела мне показалось, что я услыхал тихое ворчание, но оно не повторялось, и я приписал его своему воображению. Запас патронов был исчерпан, поэтому, подозвав моего спутника, я отправился домой.
На следующее утро я опять вернулся и встретил моего приятеля, человека с буйволами; он пас их на равнине. Как мне показалось, он при виде меня очень обрадовался. Причину этого я узнал позднее.
Трава все еще была покрыта росой, но мы отыскали сухое место, закурили и обменялись впечатлениями и переживаниями последних дней. Мой приятель, как я уже говорил, в свое время порядочно занимался браконьерством и, проведя всю жизнь в пастьбе буйволов, в местности, изобиловавшей тиграми, или на охоте, знал джунгли неплохо.
Мы расстались с ним в первую встречу у широкого водного русла, он перешел на противоположную его сторону и присел послушать звуки, доносившиеся с того места, куда я пошел. Он слышал голоса двух тигров, мой выстрел, за которым последовало продолжительное яростное рычание тигра, и весьма естественно заключил, что я легко ранил тигра, после чего тигр убил меня. Вернувшись на место следующим утром, он был весьма заинтересован, услышав сотню выстрелов, и, не будучи в состоянии преодолеть любопытства, пошел взглянуть, что же случилось. Его буйволы, привлеченные запахом крови, указали ему место, где упал тигр, он увидел пятна засохшей крови и обломок кости. По его мнению, ни одно животное не могло прожить дольше нескольких часов после того, как у него отстрелили кусок черепа. Он был уверен, что тигр лежит где-нибудь мертвый, и предложил мне использовать его буйволов, чтобы разыскать тигра. Я слыхал о способе разыскивать тигров с помощью буйволов, но сам никогда его не пробовал. После того как мой приятель согласился принять вознаграждение за ущерб, который мог бы возникнуть при нападении тигра на его животных, я принял предложение.
