Культурология и глобальные вызовы современности - [54]
"Динамизм современной социальной жизни людей – особо подчёркивал Э. С. Маркарян – не должен создавать иллюзии того, что механизм культурной традиции перестал играть в ней существенную роль" [109] . В связи с этим он указывал, что культурная традиция и в наши дни продолжает оставаться универсальным стабилизирующим и селективным механизмом, действующим во всех сферах социального организма. По его глубокому убеждению, без актуализации этого механизма общественная жизнь людей была бы просто немыслима. "Правда, временные интервалы действия стереотипизированных, социально организованных форм опыта стали, – замечал при этом Э. С. Маркарян, – как правило, несравненно короче, чем в эпоху традиционалистского развития общества" [110] . Для многих из них, по его словам, признак межпоколенной передачи опыта, который обычно связывается с понятием традиции, уже не является характерным, ибо они могут заменяться (порой неоднократно) в рамках одного поколения. С другой стороны, отмечал учёный, выраженные в этих формах типовые варианты неизмеримо усложнились и увеличились [111] . Главная идея, высказанная Маркаряном в ходе прошедших тогда в Ереване дискуссий, была такова: "Культурная традиция в наши дни продолжает оставаться универсальным стабилизирующим и селективным механизмом, действующих во всех сферах социального организма… Различия в проявлениях культурной традиции в прошлые и современные эпохи должны быть соответственным образом дифференцированы и типологизированы. Но это должно производиться в пределах единого круга явлений, интегрируемого общим понятием «культурная традиция» [112] .
В конце 1970-х – нач. 1980-х гг. Маркарян заложил теоретические основания интегративной науки о динамике традиций, названной им традициологией. Именно благодаря приложению традициологических принципов к эволюции человеческого общества, как считает Маркарян, было бы возможно получить результаты равновеликие тем, которые были получены благодаря формулировке Ч. Дарвиным принципов естественного отбора применительно к эволюции биологических систем. Здесь важно подчеркнуть, что основной упор делается Маркаряном на концепцию социальной самоорганизации и традиция понимается как её база, поскольку изучение традиции должно проходить прежде всего в соответствии с фундаментальными принципами самоорганизации [113] . Поэтому, согласно взглядам Э. С. Маркаряна, традиция – это нечто, находящееся в постоянном движении, изменении; и источник этого движения в ней самой: "динамика культурной традиции – это постоянный процесс преодоления одних видов социально организованных стереотипов и образования новых. Рассмотренный с системно-кибернетической точки зрения, он выступает в качестве стержня процесса социальной самоорганизации" [114] .
Диалектика взаимного преодоления традиций и инноваций представляется Э. С. Маркаряну следующим образом: изобретённая новация проходит строгий отбор (селекцию), в ходе которого она прививается к актуальному социокультурному опыту, становясь инновацией. Затем процесс стереотипизации инноваций приводит к их закреплению в традиции, которые в свою очередь выступают фундаментом для появления очередных новаций. При этом зачастую чисто случайные обстоятельства приводят к удержанию в живой социокультурной практике одних новаций и отбраковке других. Поэтому любая традиция – это бывшая инновация, и любая инновация – в потенции будущая традиция. "В самом деле, ни одна традиционная черта не присуща любому обществу искони, она имеет свое начало, откуда-то появилась, следовательно, некогда была инновацией. И то, что мы видим как инновацию, либо не приживется в культуре, отомрет и забудется, либо приживется, со временем перестанет смотреться как инновация, а значит, станет традицией" [115] . В процессе развития культуры, культурные традиции"…никак не могут предвосхитить всего реального многообразия условий и ситуаций даже самой стабильной среды их существования" [116] . В результате изменения условий существования в культуре активизируются адаптивные процессы, проявляющиеся в трех основных подсистемах культуры: природно-экологической, общественно-экономической и социорегулятивной. Поддерживая эту идею учёного, В. Е. Давидович и Ю. А. Жданов отмечают, что на этом уровне механизм естественного отбора сменяется традициями культуры, мутации уступают место культурным инновациям [117] .
Э. С. Маркарян абсолютно верно указывал на не вполне оправданное противопоставление культурной традиции и творческого начала активности людей, поскольку оно действительно применимо лишь при статическом рассмотрении. "Однако если подходить к изучению традиции с точки зрения развития, динамики, то столь жесткое противопоставление оказывается неправомерным, ибо любая инновация, если она принимается множеством входящих в ту или иную группу людей, стереотипизируется и превращается в традицию. – доказывал учёный. – Поэтому динамика культурной традиции – это постоянный процесс преодоления одних видов социально организованных стереотипов и образования новых" [118] . Следовательно, делал вывод исследователь, "важно не противопоставлять инновацию традиции в целом, а рассматривать ее как одну из сторон механизма функционирования традиции, диалектически противостоящую стабилизирующей его стороне… Это единственный способ, который помогает понять развитие традиции не только как результат внешнего воздействия, но и как следствия ее самодвижения". Исследователь, анализируя творчество людей с точки зрения идей самоорганизации, призывал отказаться от его этизации и эстетизации, которая нередко встречается в литературе. Он особо обращал внимание на диалектический, амбивалентный характер творческой деятельности, которая может иметь как негэнтропийную (созидательную), так и энтропийную (деструктивную) направленность. По мнению Маркаряна, являясь потенциальным источником повышения организации и увеличения адаптивных возможностей социальной системы в новых условиях, инновации сами по себе могут в разной степени дестабилизировать её, повышая в ней состояние энтропии.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В конце XIX века европейское искусство обратило свой взгляд на восток и стало активно интересоваться эстетикой японской гравюры. Одним из первых, кто стал коллекционировать гравюры укиё-э в России, стал Сергей Китаев, военный моряк и художник-любитель. Ему удалось собрать крупнейшую в стране – а одно время считалось, что и в Европе – коллекцию японского искусства. Через несколько лет после Октябрьской революции 1917 года коллекция попала в Государственный музей изобразительных искусств имени А. С. Пушкина и никогда полностью не исследовалась и не выставлялась.
Одну из самых ярких метафор формирования современного западного общества предложил классик социологии Норберт Элиас: он писал об «укрощении» дворянства королевским двором – институцией, сформировавшей сложную систему социальной кодификации, включая определенную манеру поведения. Благодаря дрессуре, которой подвергался европейский человек Нового времени, хорошие манеры впоследствии стали восприниматься как нечто естественное. Метафора Элиаса всплывает всякий раз, когда речь заходит о текстах, в которых фиксируются нормативные модели поведения, будь то учебники хороших манер или книги о домоводстве: все они представляют собой попытку укротить обыденную жизнь, унифицировать и систематизировать часто не связанные друг с другом практики.
Академический консенсус гласит, что внедренный в 1930-е годы соцреализм свел на нет те смелые формальные эксперименты, которые отличали советскую авангардную эстетику. Представленный сборник предлагает усложнить, скорректировать или, возможно, даже переписать этот главенствующий нарратив с помощью своего рода археологических изысканий в сферах музыки, кинематографа, театра и литературы. Вместо того чтобы сосредотачиваться на господствующих тенденциях, авторы книги обращаются к работе малоизвестных аутсайдеров, творчество которых умышленно или по воле случая отклонялось от доминантного художественного метода.
Культура русского зарубежья начала XX века – особый феномен, порожденный исключительными историческими обстоятельствами и до сих пор недостаточно изученный. В частности, одна из частей его наследия – киномысль эмиграции – плохо знакома современному читателю из-за труднодоступности многих эмигрантских периодических изданий 1920-х годов. Сборник, составленный известным историком кино Рашитом Янгировым, призван заполнить лакуну и ввести это культурное явление в контекст актуальной гуманитарной науки. В книгу вошли публикации русских кинокритиков, писателей, актеров, философов, музы кантов и художников 1918-1930 годов с размышлениями о специфике киноискусства, его социальной роли и перспективах, о мировом, советском и эмигрантском кино.
Книга рассказывает о знаменитом французском художнике-импрессионисте Огюсте Ренуаре (1841–1919). Она написана современником живописца, близко знавшим его в течение двух десятилетий. Торговец картинами, коллекционер, тонкий ценитель искусства, Амбруаз Воллар (1865–1939) в своих мемуарах о Ренуаре использовал форму записи непосредственных впечатлений от встреч и разговоров с ним. Перед читателем предстает живой образ художника, с его взглядами на искусство, литературу, политику, поражающими своей глубиной, остроумием, а подчас и парадоксальностью. Книга богато иллюстрирована. Рассчитана на широкий круг читателей.
Валькирии… Загадочные существа скандинавской культуры. Мифы викингов о них пытаются возвысить трагедию войны – сделать боль и страдание героическими подвигами. Переплетение реалий земного и загробного мира, древние легенды, сила духа прекрасных воительниц и их личные истории не одно столетие заставляют ученых задуматься о том, кто же такие валькирии и существовали они на самом деле? Опираясь на новейшие исторические, археологические свидетельства и древние захватывающие тексты, автор пытается примирить легенды о чудовищных матерях и ужасающих девах-воительницах с повседневной жизнью этих женщин, показывая их в детские, юные, зрелые годы и на пороге смерти. Джоанна Катрин Фридриксдоттир училась в университетах Рейкьявика и Брайтона, прежде чем получить докторскую степень по средневековой литературе в Оксфордском университете в 2010 году.