Культурный код - [14]

На каждый инцидент командиры реагировали «закручиванием гаек». Вот мнение генерала Ковальски: «Дело не в подготовке. Просто у некоторых людей проблема с дисциплиной». После ряда инцидентов весной 2013 г. генерал-лейтенант Джей Фолдс написал экипажу в Майноте, что они «упали… и пришло время подняться». Он говорил о «разложении в экипаже» и о необходимости «сокрушить тех, кто пренебрегает правилами». «Мы должны нажать на кнопку перезагрузки и реорганизовать экипажи, чтобы вытащить вас из зоны комфорта (которая способствует разложению) и все перестроить, с самого основания, – писал Фолдс. – Выключите телевизоры, упорно совершенствуйте свои навыки… Вы должны каждый день показывать лучшее, на что способны. В любой момент вы должны быть готовы к проверке, тесту, практическим занятиям, экзамену и т. д. Больше не будет учебной обстановки, как прежде (мы больше не будем вам все приносить на блюдечке, как мы делали, считая это заботой об экипаже)… Немедленно докладывайте мне о любом офицере, который грубит старшему по званию или очерняет новую культуру, которую мы пытаемся создать. Это не останется без последствий!»

На первый взгляд это впечатляющая, мобилизующая, жесткая реакция. Проблема в том, что меры не помогли. Ошибки продолжались. Через несколько месяцев после манифеста Фолдса генерал-майор Майкл Кэри, под началом которого находились межконтинентальные баллистические ракеты, был уволен за недостойное поведение во время визита в Москву.[16] Вскоре после этого двум ракетчикам с базы ВВС Малмстром были предъявлены обвинения в незаконном владении, использовании и распространении кокаина, экстази и соли для ванн (синтетических наркотиков). Когда следователи просмотрели телефоны обвиняемых офицеров, то обнаружили изощренную систему обмана при проверке боеготовности, что привело к еще одному расследованию, которое выявило 34 ракетчиков с базы Малмстром, участвовавших в обмане, и еще 60, которые знали о мошенничестве, но молчали.

Никто не станет спорить, что культура ракетных подразделений оказалась разрушенной. Но почему? Если рассматривать культуру как продолжение характера группы, ее ДНК, то ракетчики выглядят ленивыми, эгоистичными и безвольными. Результатом такого подхода становятся строгие меры, предпринятые командованием ВВС, а их неудача лишь подтверждает первоначальное предположение: ракетчики ленивы, инфантильны и эгоистичны.

Однако, если взглянуть на культуру ракетчиков сквозь призму сигналов принадлежности, картина меняется. Сигналы принадлежности имеют отношение не к характеру и дисциплине, а к созданию среды, которая ответит на основные вопросы: мы связаны? У нас общее будущее? Мы в безопасности? Давайте последовательно рассмотрим эти вопросы.

Мы связаны? Трудно представить ситуацию с такой сильной пространственной, социальной и эмоциональной связью, как в экипажах ракетчиков. Они попарно выходят на суточные смены в холодных и тесных ракетных шахтах с техникой времен Эйзенхауэра. «Все это использовалось на протяжении сорока лет, – рассказывал мне один из ракетчиков. – И обслуживалось не слишком тщательно. Канализационные трубы ржавеют. Везде асбест. Люди ненавидят это место».

У нас общее будущее? Когда строились шахты, ракетчики считались главным элементом обороны Америки, наряду с летчиками. Получение президентского приказа на запуск было вполне вероятным. Служба в ракетных подразделениях считалась первой ступенью карьеры в командовании космическими войсками, ВВС и другими видами вооруженных сил. Но окончание холодной войны изменило будущее ракетчиков. Они готовились к несуществующей миссии. Неудивительно, что их карьерные перспективы сузились или вообще исчезли.

«Это как проклятие, – говорит Брюс Блэр, бывший ракетчик, в настоящее время исследователь программы по науке и глобальной безопасности в Принстонском университете. – Никто не хочет оставаться в ракетных войсках. Там нет шанса на продвижение по службе. В ракетных войсках вы не дослужитесь до генерала. Более того, командование закрыло некоторые возможности переподготовки для перехода в другие войска, как бы намекая: ребята, вы навсегда застряли на этом острове ненужных игрушек».

«Первые несколько месяцев испытываешь воодушевление, – рассказывал мне другой бывший ракетчик. – Но это довольно быстро проходит. Ты занят одним и тем же. И постепенно понимаешь, что ничего не изменится – никогда».

Мы в безопасности? Самый большой риск в ракетных войсках – не сами ракеты, а непрерывная череда разнообразных проверок, в каждой из которых нужно показать результат близкий к идеальному и каждая из которых может разрушить карьеру. Зачастую для этих тестов требуется запомнить содержимое папки толщиной 13 см, заполненной листами, с обеих сторон исписанными кодами запуска. Для успешного прохождения некоторых тестов ракетчики должны показать 100 %-й результат – любой другой считается провалом.

«Контрольные списки вопросов невероятно длинные, подробные, неестественно жесткие и строгие. Это просто бесчеловечно, – говорит Блэр. – Ты либо совершенство, либо тупица. В результате, когда ты скрываешься с глаз начальства, вместе с напарником спускаешься в подземный центр управления запуском и закрываешь за собой восьмитонную бронированную дверь, стандарты перестают для тебя существовать и ты начинаешь нарушать инструкции».