Культурный эксперимент [=Бог Курт] - [23]

Однако, господа, вот этот человек, воспользовавшись пистолетом, который я сам же ему дал, ранив меня, может быть, даже смертельно, показал, что все равно какой-то Рок существует, новый Рок, современный Рок. Да, господа, Саул своим выстрелом из пистолета окончательно перечеркнул греческого Рока, несчастного, теперь уже безвредного древнего Рока с его широкополой шляпой, плащом и котурнами, и он подтвердил существование страшного, мрачного, загадочного, непознаваемого и безжалостного современного Рока. (Курт шатается, но держится). Современный Рок, то есть немецкий Рок. Рок наций, народов, цивилизаций, сообществ. (Некоторое время молчит). Немецкий Рок, который казнит Саула не за то, что он убил своего отца и сделал беременной свою мать. Но за то, что он рожден. (Курт снова умолкает, тяжело дышит, но продолжает). Да, господа, потому что можно занимать только две позиции по отношению к собственному Року — любить его или восставать против него. Невозможно ни в какой ситуации оставаться равнодушным к нему, безучастным, словно его не существует. (Некоторое время молчит). Саул не остался безучастным. Он восстал. Но своим протестом подтвердил существование Немецкого Рока, мое существование. (Делает усилие, чтобы удержаться на ногах). А теперь прошу вас, сорвите с меня простыню и этот парик. Оденьте мне на голову фуражку штурмбаннфюрера СС со свастикой и символами моего звания. (Охранники выполняют приказание). Сделайте теперь то же самое и с ними — сорвите с них простыни и парики. Пусть они опять останутся в одежде заключенных. (Охранники выполняют приказание). Снимите наконец форму эсэсовца с этого трупа. Он тоже должен предстать в одежде заключенного. (Охранники выполняют приказ). Вот, господа, с одной стороны евреи в своих полосатых одеждах, с другой — комендант лагеря в форме эсэсовца. Это значит, господа, с одной стороны — немецкий Рок, с другой — представители расы, которую немецкий Рок неотвратимо осудил. Вот в чем трагедия, и больше ни в чем. (Снова шатается). Но, господа, трагедия — не трагедия, если она не несет катарсис, то есть очищение. Каким было очищение, каким был катарсис в греческой трагедии Эдипа? Это было очищение религиозного и социального свойства: Эдипа хоронили в Афинах, его могила положила начало новому культу. Да, господа, религиозный, социальный катарсис, очищение. (Умолкает, тяжело дышит). А теперь и современная трагедия со своим немецким Роком тоже получит свое очищение, катарсис, господа, не может не получить его. Это будет создание свободной, благородной, чистой, светлой, героической цивилизации, в которой люди будут подобны богам. (Умолкает, снова делает усилия, чтобы продолжать). Господа, мы не увидим это очищение, этот катарсис. Или во всяком случае я не увижу его. Наши войска отступают из России. Германия проиграла войну. Да, война проиграна, но наша идея, именно потому, что война проиграна, победила. Цивилизация завтра будет такой, какой мы и мечтали ее увидеть — не конформистской, робкой, состоящей из жалких людей — и эти двое — ее достойные представители, Но это будет героическая цивилизация, состоящая из людей-богов, созданная по воле немецкого Рока. Да, господа, таково будущее. (На минуту умолкает). Господа, я убийца, член общества убийц. Это я знаю, всегда знал, никогда не обманывался на этот счет. Но я все равно поспорил, что это общество убийц, в которое я вхожу, преобразится в героическое общество, стержнем которого будет немецкий Рок. Если это преобразование не произойдет, я проиграю пари. Спектакль, на котором вы присутствовали, объясняет, почему я спорил. Но я так и не узнаю, к счастью, выиграл я спор или проиграл. Потому что умираю, господа. (Курт делает жест в сторону партера, как бы прося не двигаться). Умираю, потому что я захотел умереть. Я захотел умереть потому, что того требовала трагедия, которая была сейчас исполнена. С другой стороны, господа, начиная с того дня, когда моя сестра Улла покончила с собой, жизнь потеряла для меня всякий смысл или имела только тот смысл, который я хотел придать ей этим представлением. (Через паузу). А теперь пришло время передать бразды правления. Хорст!

Хорст. Да, Курт.

Курт. Поддержи меня, пока я буду говорить. Моя роль окончена и именно потому, что окончена, я умираю. Но трагедия не окончена. Как я уже сказал, она должна иметь катарсис. Хорст, будешь моим преемником — комендантом лагеря и в то же время режиссером катарсиса.

Хорст. Да, Курт.

Курт. Прежде всего, никаких нарушений порядка в лагере во время спектакля не было, Хорст. Моя смерть — составная часть представления. Ты не станешь судить Саула. Он до конца сыграл свою роль, вот и все.

Хорст. Хорошо, Курт.

Курт. Ты отправишь Саула и Мириам в толпу заключенных именно как заключенных — два номера среди множества других. Тогда всем будет ясно, что немецкий Рок заменил греческого Рока. И что на сцену личной трагедии пришла трагедия коллективная. Могу я положиться на тебя, Хорст?

Хорст. Скажи, что надо сделать, и я сделаю.

Курт. Пусть поднимутся на сцену заключенные. Пусть Саул и Мириам затеряются среди них. Построй заключенных колонной и отправь в бараки.