Культура, стремящаяся в никуда: критический анализ потребительских тенденций - [101]

Националисты, доведенные в свое время до состояния крайнего возбуждения идеей об эксплуатации одних республик другими, поддержали перестройку и тем самым поспособствовали не просто распаду СССР, а бросанию русских в пропасть бедности и безысходности и появлению так называемого «русского креста» — маркера, характеризующего депопуляцию русских, серьезный демографический сдвиг от рождаемости к смертности. Ухватившись за перестроечные реформы, националисты реализовывали не национально созидающий проект, а самый что ни на есть русофобско-депопуляционный.

Каждый неонационалист является сознательным или бессознательным орудием против России. Если даже он призывает не урезать территорию, а расширять национальное государство, делать его империей, он все равно направляет свою волю в антинациональное русло, поскольку национализм, каким бы он ни был, обязательно призывает к вражде между народами, в то время как сейчас, наоборот, необходима консолидация и борьба с внешним гегемоном и его внутренними агентами. Когда рабы начинают выяснять отношения друг с другом, руководствуясь национальным, религиозным или каким-то иным критерием, рабовладелец может быть спокоен. В мире капитализма с господством класса криминальной буржуазии, вышедшей из лона перестройки, в мире социально-экономической поляризации и угнетения классовое всегда актуальней, а потому и выше национального. Эта истина сохраняет свои позиции даже несмотря на то, что: 1) современное общество не поддается традиционному делению на два класса; 2) нет четкого инструмента, позволяющего с точностью дифференцировать существующие классы, ибо в условиях господства воровства над производством не работает классическое понимание класса через призму собственности на средства производства; 3) не наблюдается проявлений классового сознания. Так или иначе общество все такое же толпо-элитарное, состоящее из эксплуатируемых и эксплуатирующих и множества тех, кто соответствует одновременно обоим этим статусам. Протестным классом должно стать все обманутое и обманываемое властью большинство (а это именно большинство), а не узкая группка людей, которые, в отличие от многих других, уже дошли до состояния, когда «нечего терять». И уж тем более не национализм хочется видеть в качестве ведущей идеи.

После развала СССР среди московского люда проявила себя агитация за отделение от гастербайтерской периферии. В свою очередь, среди периферийного населения стала замечаться идея отделения от диктата Москвы. Москва действительно отчуждается от России, паразитирует на периферии и представляется периферии в качестве другой страны. Периферия по большей части завидует столице. Неудивительно, что по мере роста экономического разрыва между Москвой и периферией в последней возникают сепаратистские тенденции. Самозамкнутость Москвы или какого-то другого города или региона враждебна целостности страны. Москва должна находиться в единстве со всей страной, она призвана нуждаться в периферии, но и периферия, наоборот, призвана нуждаться в столице. Хоть зависть периферии вполне оправданна, стремление отделиться от Москвы убийственно и напоминает метод лечения головной боли посредством гильотины. Для того чтобы такие конфедеративные проекты не витали в воздухе и не стояли на пороге, Москве необходимо перестать отрываться по уровню жизни от иных городов. Москве необходимо перестать эксплуатировать периферию, как она это делает, например, строительством заводов в других городах, когда население этих городов получает вредные отбросы в атмосферу, а деньги от производства получает столица. Я не удивлюсь, если в скором будущем заговорят о национальности «сибиряк».

Ультра-правые, регионалистские и прочие ведущие к территориально-культурной атомизации настроения служат противникам России, несмотря на заверения об их национально созидающей роли. Никакие региональные обособления недопустимы! В условиях глобальных вызовов нам необходимо не региональное или, наборот, космополитичное, а национальное сознание. Именно оно позволяет сохранять национальные традиции и национальную культуру, но вместе с тем национальное сознание не должно стать питательной средой для возникновения разрушающей социальные скрепы ксенофобии и урезающего национализма. Это не значит, что мы должны принимать на свою территорию всех с распростертыми объятиями и поддерживать бесконтрольную миграцию. Как раз миграционные процессы следует контролировать и зачастую делать это достаточно жестко, но не скатываться в национализм (или регионализм), который разрушает интернациональное общество, отводит внимание от реального неприятеля на мнимого и создает основу для территориального распада страны. В условиях глобальной нестабильности намного лучше жить в крупной державе, а не в маленькой стране, могущей гордиться своим национальным сознанием и «чистотой» нации, но неконкурентоспособной и совершенно не имеющей геополитического влияния, а потому превращенной в «богатый» низким уровнем жизни сборочный цех для какой-нибудь одной транснациональной корпорации.

Еще один миф заключался в идее уклонения Советов от цивилизованного мира, в их неспособности пользоваться современными технологиями. Советская техника и производство сразу стали негодными и несовременными. В поддержку этого мифа спекулировали на катастрофе в Чернобыле. Да и сейчас в некоторых американских фильмах русские выступают как постоянно пьяные недочеловеки в валенках и шапках-ушанках, а русская техника представляется в виде агрегатов, по которым для починки нужно просто ударить. Если в годы перестройки подняли шум о некачественных самолетах, поездах и автомобилях, то сегодня нет и таких; остались те самые «некачественные» и добавились купленные за рубежом. Да, то же самое автомобилестроение в СССР можно рассматривать как пугалку для Германии и Японии, как их страшный сон, поскольку отечественное автомобильное производство не идет ни в какое сравнение с немецким или японским. Однако после перестройки околокриминальные круги, прибравшие к рукам средства производства, это автомобилестроение нисколько не подняли. Поэтому грешно говорить о плохом производстве этого режима при осознании, что с приходом другого режима все равно никто его усовершенствовать не будет.