Культура сирийцев в средние века - [41]
Так, мандеи писали более архаично, чем сирийцы, но и у них письмо связное, развившееся из разных форм арамейского. Персы также освоили арамейское письмо (это началось еще при Ахеменидах), и пехлевийская письменность, какой мы ее знаем по сасанидскому Ирану, по происхождению представляет одно из ответвлений арамейского письма и носит курсивный характер. Сложность фонетики иранских языков привела к тому, что 22 арамейские буквы не могли отразить всего разнообразия ее звуков, и некоторые буквы приобрели несколько значений. Использовались также арамейские гетерограммы: так, в пехлевийских текстах писалось арамейское малка - "царь", но читалось оно по-среднеперсидски - шах. С распространением ислама в Иране была воспринята арабская письменность, но в зороастрийской среде еще в течение нескольких веков продолжали употреблять пехлеви.
К арамейскому письму восходит и письменность согдийцев, сыгравшая большую роль в распространении грамоты в Средней и Центральной Азии, прежде всего в среде тюрок (к этому нам еще придется вернуться). Собственно сирийское (несторианское) письмо было воспринято христианами-персами сасанидского Ирана, а затем и в христианских общинах Согда и Центральной Азии, чем и объясняется наличие согдийских и древнетюркских христианских текстов на сирийском алфавите (согдийцы и тюрки-христиане пользовались наряду с сирийским и согдийским письмом, а {108} также непосредственным потомком согдийского - уйгурским).
Очень близко к раннему сирийскому манихейское письмо, выработанное, очевидно, самим Мани (214-273) на основе одного из курсивных вариантов месопотамского арамейского письма.
Сирийский алфавит представлялся несравнимо более легким, чем, например, пехлевийское или согдийское письмо, почему он и был адаптирован в христианских общинах персами, согдами, манихеями и уйгурами, хотя и сирийское письмо имело свои несовершенства и трудности. Сами сирийцы отмечали, что письменный текст не соответствовал полностью произношению, которому надо было учиться. Обучение грамоте, как это видно из источников, предполагало написание букв, отдельных слов и текста, которые ученик выучивался правильно читать. В высшей школе был специальный учитель чтения, на котором лежала обязанность учить правильному произношению и чтению.
Известно, что сирийский алфавит, как и другие виды арамейской письменности, состоит из 22 букв, которые передавали только согласные звуки. Вокализовать их сирийцы начали, применяя точки, которые располагались над и под строкой. Наиболее древние тексты имеют редкую вокализацию точками, которая с веками была разработана детально. Конфессиональное разделение сирийцев на западных - монофизитов - и восточных - несториан - не замедлило сказаться и на характере произношения. Соответственно развились и различные системы огласовки текста, которые имели целью закрепить произношение; словарный состав литературного сирийского языка остался в основном неизменным в обоих ответвлениях.
История грамматических учений у сирийцев представляет большой интерес. В своих истоках проблемы сирийской филологии упираются в историю вокализации текстов до разделения языка на западный и восточный диалекты, а затем - в историю несторианской и монофизитской систем.
Гласные рассматриваются сирийскими грамматиками как "движение между согласными звуками" 213. Бар Эбрей писал о несовершенстве сирийского алфавита в двух отношениях: в возможности различной огласовки такой буквы, как алеф, и в различном произношении одной и той же согласной 214. Роль диакритических знаков заключалась в том, чтобы устранить несоответствие между письменным знаком и {109} произносимым звуком, как бы определить качество данной буквы. Можно проследить постепенное развитие системы огласовки как в восточных, так и в западных рукописях и до VII в. В этом отношении большой интерес может представить вторая по древности датированная рукопись - "История" Евсевия Кесарийского 215. Написанная в 462 г. превосходной, четкой эстрангелой в два столбца, она снабжена скупой пунктуацией, представляющей тем не менее большой интерес, особенно потому что не относится к библейским текстам, чтение которых к этому времени уже установилось.
Иосиф Хузайа (из Хузистана), один из учеников мар Нарсая, посвятил себя грамматическим штудиям, особенно развитию системы пунктуации. Сообщение, поддерживаемое несторианской традицией, что анонимный сирийский перевод греческой грамматики Дионисия Фракийского - ????? ?????????? был сделан именно Иосифом Хузайа 216, вполне заслуживает доверия. Он связывает сирийскую грамматику с греческой и ведет ее истолкование, исходя из правил греческого языка 217.
Большое значение для развития этой отрасли науки, как и для многих других, имели труды монофизита Иакова Эдесского (ум. в 708 г.), ученейшего человека своего времени. Он родился в области Антиохии, учился в Кеннешрине, когда там был епископом Север Себохт. Овладев греческим языком, Иаков закончил свое образование в Александрии. По возвращении в Сирию он стал епископом Эдессы, а затем жил в разных монастырях 218. Иаков ввел в обиход западных сирийцев масоретские рукописи библейских текстов, а для этого снабдил их тщательной огласовкой, расстановкой диакритических точек и знаков препинания. Ему принадлежит послание к Георгию Серугскому "О правописании" и "Трактат о пунктуации", где говорится о способах различать глагольные и именные формы. Под влиянием греческого алфавита Иаков решил ввести в сирийское письмо систему знаков для обозначения гласных звуков, причем, по первоначальному замыслу, гласные следовало писать в строку, наряду с согласными 219. Однако эта попытка не приви-{110}лась 220. Более приемлемой оказалась огласовка сирийского текста греческими буквами, которые располагались над строкой. Такую систему вокализации приняли западные сирийцы. Перу Иакова принадлежит также трактат о пунктуации и акцентах в греческом и сирийском языках, их различиях и значении 221.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Настоящая книга является первым в советской исторической науке очерком истории Ирана с древнейших времён до конца XVIII в., изложенным в научно-популярной форме, но основанным на первоисточниках (персидских, арабских и т. д.). Книга рассчитана на специалистов-востоковедов, студентов восточного, исторического и филологического факультетов университетов и педагогических вузов, а также на преподавателей исторических и других гуманитарных дисциплин и на читателей широкого круга, интересующихся историей и культурой стран Востока.
Исследование посвящено " истории северных арабских племен в период до возникновения ислама. Впервые история северных арабских племен рассмотрена в целом, в их взаимной связи, в войне и в мире. Впервые отношения союзов арабских племен с Византией, Ираном, Химьяром были изучены в их последовательности, в зависимости от общей экономической и политической жизни Ближнего Востока. Для сравнительного и параллельного их изучения были не только вновь пересмотрены все источники, но и привлечены многие совершенно новые, до того не введенные в научный оборот документы.
На страницах агитационной брошюры рассказывается о коварных планах германских фашистов поработить народы СССР и о зверствах, с которыми гитлеровцы осуществляют эти планы на временно оккупированных территориях Советского Союза.
«В Речи Посполитой» — третья книга из серии «Сказки доктора Левита». Как и две предыдущие — «Беспокойные герои» («Гешарим», 2004) и «От Андалусии до Нью-Йорка» («Ретро», 2007) — эта книга посвящена истории евреев. В центре внимания автора евреи Речи Посполитой — средневековой Польши. События еврейской истории рассматриваются и объясняются в контексте истории других народов и этнических групп этого региона: поляков, литовцев, украинцев, русских, татар, турок, шведов, казаков и других.
Монография посвящена одной из ключевых фигур во французской национальной истории, а также в истории западноевропейского Средневековья в целом — Жанне д’Арк. Впервые в мировой историографии речь идет об изучении становления мифа о святой Орлеанской Деве на протяжении почти пяти веков: с момента ее появления на исторической сцене в 1429 г. вплоть до рубежа XIX–XX вв. Исследование процесса превращения Жанны д’Арк в национальную святую, сочетавшего в себе ее «реальную» и мифологизированную истории, призвано раскрыть как особенности политической культуры Западной Европы конца Средневековья и Нового времени, так и становление понятия святости в XV–XIX вв. Работа основана на большом корпусе источников: материалах судебных процессов, трактатах теологов и юристов, хрониках XV в.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В интересной книге М. Брикнера собраны краткие сведения об умирающем и воскресающем спасителе в восточных религиях (Вавилон, Финикия, М. Азия, Греция, Египет, Персия). Брикнер выясняет отношение восточных религий к христианству, проводит аналогии между древними религиями и христианством. Из данных взятых им из истории религий, Брикнер делает соответствующие выводы, что понятие умирающего и воскресающего мессии существовало в восточных религиях задолго до возникновения христианства.