Культура прокариотов - [6]

— Сто тысяч, — вполголоса сообщил Сергей.

Михаил Иванович согласно кивнул. Правильно. Ему обещают заработок за троих. Триста тысяч долларов — по три в день! Где ещё дадут такие деньги? Пригожин второпях сунул контракт, а теперь отговаривает. Сам и через знакомых.

— Жаль друга? — спросил он вслух.

— Он был нормальным, весёлым парнем!

— Что-нибудь рассказывал, когда вернулся?

— Доктор сообщил, что он уже никому ничего не скажет.

— Сергей! Тебе, какая разница, поеду я на работу или нет? — Михаил Иванович посмотрел в глаза собеседнику. Он хотел услышать честный ответ и не сомневался в этом.

— Пригожин сволочь, — сказал Сергей и опустил голову.

— Почему?

— Он вам сказал, что люди после зимовки уезжают на собственных машинах?

— Он сказал правду. А в объявлении написал, что нуждается в человеке с железными нервами.

— Это ловушка! — выкрикнул Сергей. Он не знал, как ещё отговорить Зверева от опасной командировки. Жаль человека способного одним взглядом заставить громилу выпрыгнуть из электрички.

Люди за дальним столиком повернули головы.

— Я уже подписал контракт.

— Так быстро? — глаза Сергея расширились.

— А твой знакомый долго думал?

— У него были особые обстоятельства.

Михаил Иванович решил, что разговор ни к чему не приведёт. Он допил пиво, встал из-за стола, протянул руку.

— Будь здоров.

— Он отец города, — быстро зашептал Сергей. — Все работают на него и служат только его интересам. Вы подумайте, понаблюдайте и откажитесь!

— Обязательно, — заверил Михаил Иванович. Пожал руку и вышел из кафе.

Зимнее солнце расходовало энергию экономно, как сороковаттная лампочка: ни тепла, ни света. Зверев улыбнулся. Стал уже мыслить как настоящий электрик. Это судьба!

А насчёт понаблюдать, Сергей прав, пожалуй. Попал в самую точку, что называется. Михаил Иванович с детства любил наблюдать. За людьми и их поступками, за поведением животных, а впоследствии — жизнедеятельностью микроорганизмов. Наблюдать, анализировать, делать выводы. Только вот, добывать информацию по-шпионски Зверев не умел: подслушивать, вынюхивать, заглядывать в мусорные ящики не обучен. Он решил проанализировать имеющиеся наблюдения.

Зверев вспомнил всех, встречавшихся ему в Пастухово. При разговоре губы каждого местного человека вытягивались точно так же, как у господина Пригожина. Это легко объясняется особенностями местного диалекта. Уважение гостиничных работниц к начальнику градообразующего предприятия — это не подхалимаж, а жизненная необходимость. Любому начальнику не по душе огласка двух подряд случаев сумасшествия, поэтому Пригожин придумал легенду об автомобилях. Уехали на заработанных машинах, и все дела. В прошлом руководитель, Михаил Иванович прекрасно понимал, что нет такого работяги, который бы ни плюнул в след своего начальника. Так и этак обдумав имеющиеся факты, Зверев не нашёл ничего сволочного в личности Пригожина.

Михаил Иванович задержался в холле гостиницы. Он присел у журнального столика, полистал прессу.

— Интересуемся историей города? — проскрипел над ухом старческий голос.

— Да, — Михаил Иванович обернулся, не выпуская из рук местный альманах. Перед Зверевым стоял древний старичок в очках с гнутой алюминиевой оправой. Сквозь мутные стёкла проглядывали столь же мутные очи.

— Издалека? Надолго? По каким делам? — забросал вопросами дедок.

Михаил Иванович молча посмотрел на старика.

Дед повторил вопросы.

— Из России, — Михаил Иванович решил отвечать по порядку, но не точно, — на зимовку, деньги зарабатывать.

— В тайгу направишься?

— Да.

— Как уж получится.

— А ты смотри, — дед уселся рядом, сложил руки на столик, — чтобы получилось. Без свежатинки ноги протянешь.

— Что за зверь тут водится?

— Не будь ребёнком, — прошамкал дед. Задумался. Несколько раз вдохнул и выдохнул, свистя изношенными лёгкими. Молчал и Зверев.

— Бойся лукавого, — сказал, наконец, дед. — Зимний лешак покруче летнего заворачивает.

— А что делать? — спросил Зверев. Дед начал забавлять его.

— Шубейку свою вывороти наизнанку. Да обувку переметни!

— Шубу я выверну, а с сапогами-то как? Правый на левую ногу?

— Правый на левую! — передразнил дед, при этом совсем не шамкал. — Не сапоги, а валенки! Валенки одевай в тайге! И в рот, что попало, не пихай! — последний совет дед дал, глядя в замороженное окно.

Михаил Иванович смотрел на сморщенное лицо деда и молчал. С кем старик разговаривает? Выпал из реальности. Наверное, видит перед собой внучка или внучку.

— И повторяй вслух и про себя: «Господи, буде мне грешному!»

— Дед! Ты верующий?

— На войне атеистов нет! — дед отвернулся от окна. — Много спрашиваешь, мил человек.

Михаил Иванович удивился. Кажется, он задал единственный вопрос.

— Запомнил, что я сказал?

Зверев посмотрел на деда. Тот приподнял очки и показал глаза, покрытые мутной тонкой плёнкой, как у седого ворона.

— Запомнил.

— Тогда в путь! — дед с трудом поднялся и прошлёпал мимо столика администратора.

Зверев посмотрел на окно. Наледь снизу стекла образовала таёжный рисунок. Здесь были хвойные ветви, заснеженные вершины гор. На свободном от толстого слоя наледи стекле застыли в падении неправдоподобно огромные снежинки. В нижнем правом углу стекла располагалась избушка ни курьих ножках. Чем дольше Михаил Иванович рассматривал рисунок, тем больше предметов виделось ему. Возле избушки сидела чёрная Баба-Яга. Её лицо вытянулось, левый глаз моргнул. Обнажились острые клыки как в фильмах о вампирах.