Культура отечественного собаководства XX–XXI вв. (комментарии, реплики, размышления) - [19]

Но те же 2 см, утверждённые охотничье-промысловой лайке, у которой высота кобелей на её исторической родине была около 60 см, а половой диморфизм достигал, как минимум, 5 см., составляя уже 7 % от предельного роста кобеля, стал в разработке географических стандартов промысловой лайки вершиной формализма и безответственной профанации, ибо половой диморфизм у неё был занижен, по меньшей мере в 2 раза [45].

Но, возглавляя в Москве все экспертные комиссии, ЭИШ, волевым порядком исключал из разведения сук, оказавшихся на 2 см, ниже надуманного им предела, чему следовали на местах и его приверженцы. Крупные же суки, не уступавшие по таким «стандартам» в росте кобелям, давали сыновей выше надуманных пределов уже на 3 см и более, ибо они наследовали половой диморфизм, достигавший у промысловой лайки 7 %.

Если в кинологических центрах это было лишь основанием для исключения лаек из племенного разведения, то на местах промысла эксперты из числа ретивых охотоведов, проводя выводки и следуя указаниям ЭИШ, исключали из породы промысловой лайки и крупных кобелей, обрекая их, как «лайкоидов», на «узаконенные» отстрелы «охотниками» за собачьей пушниной и доброхотами «санитарно-профилактических мероприятий» Ветнадзора и коммунальных служб.

Отчёты охотустроительных экспедиций Главохоты РСФСР, которые из-за ликвидации в ней её Кинологического совета некому было рецензировать, свидетельствовали о некритичном применении «географических стандартов» ЭИШ в промысловых регионах, исключавших на местах из генофонда промысловой лайки как «мелких» сук, так и «сверхкрупных» кобелей, невзирая на их рабочие качества, что было лишь на радость заготовителям собачьей пушнины.

Отчёты о выводках промысловых лаек, проводившихся разными экспертами, пестрели в оценках одних и тех же собак расхождениями от «очень хорошо» до «удовлетворительно», ибо так называемые эксперты опирались на стандарты автора, столь же некомпетентного, как и они сами [27].

Профанация со стандартами промысловой лайки, протащенная под шум борьбы с «формальной генетикой», развязанной ВАСХНИЛ в августе 1948 г. и «иностранщиной» в названиях пород собак, позволили ЭИШ, вершившему судьбу охотничьей лайки в стране выдать во ВНИИО свою вульгарную эклектику за «достижение кинологической мысли», требовавшей безотлагательного внедрения, заключавшегося в отстреле лаек, не вписывавшихся окрасом или ростом в его «этногеографические стандарты».

Такие лайки, относимые к «лайкоидам», на местах подлежали отстрелу, но, к счастью, исполнявшемуся пунктуально лишь командированными в охотпромхозы для оказания им «практической» помощи «ретивыми» охотоведами.

Но «маховик», раскрученный академиком Лысенко в биологии, несколько лет ещё продолжали разгонять его «приспешники» и в служебном собаководстве.

Так появилось предписание школы МО «Красная звезда», клубам ДОСААФ при разведении немецкой овчарки и других многоплодных пород оставлять под сукой не более шести (!) щенков, приведшее к тому, что рост этих пород быстро вышел за верхние пределы их стандартов. Причина заключалась в том, что хотя у сук четырёх пар сосков хватает и восьми щенкам, но при отбраковках «лишних» рекомендовалось оставлять лишь крупных, что характерно для «всех времён и народов», кого влечёт мечта, таким отбором щенков вывести породу ростом со льва.

Именно такие породы, известные из античных фресок, были нужны и для охраны стратегических объектов начальнику школы и питомника МО «Красная звезда» генерал-майору Григорию Пантелеймоновичу Медведеву, имевшему большие заслуги в применении служебных собак в войнах с Японией, и на фронтах Великой Отечественной.

По этой директиве щенков стали отбирать как племенных поросят, по весу при рождении и суточным привесам. Если энергия роста мелких щенков, догоняющих средних, показатель явно позитивный, то максимальный вес новорожденных, не соответствующий норме вида, явный перехлёст. Нет нужды доказывать, что крупные щенки осложняют роды, хотя они меньше подвержены риску быть раздавленными, оказавшись у своей тяжеловесной матери за спиной.

Если же крупный щенок обладает и высокой энергией роста, то он, как и поросёнок, обгонит по этому показателю своих средних сверстников.

Очень скоро из таких переростков военно-полицейского отродья Немецкой овчарки и была утверждена новая «псевдопорода», «Восточноевропейская овчарка» (ВЕО), не уступавшая размерами молоссам. Её щенок при рождении втрое превышал вес щенка самого крупного подвида волка, сопоставимого с ней размерами. Чучело кобеля ВЕО тех лет по кличке «Уран», соответствующей его весу (владельца П. П. Смолина), был на экспозиции в Дарвиновском музее, где работал Пётр Петрович, и должен храниться в его запасниках.

Высокая оплата корма, состоявшего из ячневого кулеша, сваренного на бульоне из мясных субпродуктов, стала «позитивным» отличием ВЕО от коренного военно-полицейского отродья Немецкой овчарки, что «по-своему» оценили у нас в регионах, сопредельных с Китаем, где бытует и его кухня, с сарказмом отмечал начальник отдела СРС ГУУР МВД СССР 70-х годов Сергей Семёнович Подушкин.