Культура имеет значение - [2]

К такому же выводу в начале 90-х годов прошлого века пришли и другие ученые. Появлением этой тенденции было отмечено возрождение интереса к культуре, наметившееся среди представителей общественных наук. Значительное внимание культуре уделялось еще в 40-е и 50-е годы; тогда, анализируя различия между социальными системами и разъясняя их политические и экономические особенности, в ней усматривали фактор особой важности. В то время подобными вопросами занимались Маргарет Мид, Рут Бенедикт, Дэвид Макклелланд, Эдвард Банфилд, Алекс Инкелес, Габриэль Алмонд, Сидни Верба, Лусиен Пай и Сеймур Липсет. Перечисленные ученые оставили обширную литературу по данному предмету, но в 60-е и 70-е годы интерес академического сообщества к проблемам культуры резко упал. Десятилетие спустя, в 80-е, внимание к культуре как к фактору социального анализа понемногу начало возрождаться. В тот период наиболее заметной оказалась работа, написанная бывшим сотрудником Американского агентства международного развития Лоуренсом Харрисоном. «Отсталость как состояние ума: случай Латинской Америки» — так называлась эта книга, в 1985 году опубликованная Гарвардским центром международной политики и породившая немало толков. Опираясь на богатый сравнительный материал, ее автор сумел показать, что для большинства латиноамериканских стран главным препятствием на пути прогресса становится именно их культура. Выкладки Харрисона вызвали бурю протестов со стороны экономистов, специалистов по Латинской Америке и латиноамериканских интеллектуалов. В последующие годы, однако, представителям всех перечисленных групп пришлось убедиться в состоятельности его аргументов.

Со временем, исследуя особенности модернизации, политической демократизации, военной стратегии, поведения этнических групп, а также конфигурацию международных альянсов и конфликтов, специалисты стали все более активно обращаться к культурным факторам. Авторы, представленные в настоящем сборнике, внесли основной вклад в пробуждение интереса к культуре. Об их совокупном успехе говорили многочисленные попытки высмеять новоявленное увлечение культурой. Наиболее концентрированным их воплощением стал преисполненный скепсиса декабрьский номер журнала «Экономист» за 1996 год, критикующий свежие работы Фрэнсиса Фукуямы, Лоуренса Харрисона, Роберта Каплана, Сеймура Липсета, Роберта Патнэма, Томаса Соуэлла и автора этих строк. Иными словами, в научном мире развернулась баталия между теми, кто видел в культуре главный (хотя и не единственный) и часто препятствующий фактор социального, политического и экономического развития, и их противниками, отстаивающими традиционные трактовки: приверженцами приоритетной роли личной выгоды — среди экономистов, «рационального выбора» — среди политологов, неореализма — среди международников. С некоторыми из этих позиций, диссонирующих с самим названием нашей книги, читатель познакомится ниже.

По-видимому, наиболее точная характеристика той роли, которую культура играет в развитии человечества, принадлежит Даниэлю Патрику Мойнихэну. «С точки зрения консерватора, — говорил он, — именно культура, а не политика определяет успех того или иного общества. В свою очередь, либерал полагает, что политика способна преобразовывать культуру и ограждать ее от самой себя». Чтобы убедиться в правоте двух этих предположений, Гарвардская академия международных и региональных исследований развернула под руководством Лоуренса Харрисона специальный проект, составной частью которого стала настоящая книга. До какой степени культурные факторы предопределяют экономическое и политическое развитие? И если такое действительно происходит, каким путем устраняются или преобразуются культурные преграды, тормозящие прогресс?

Прежде чем подступить к этим вопросам, следует разобраться с терминами. Под словом «прогресс», вынесенным в подзаголовок нашей книги, понимается движение к экономическому развитию и материальному благосостоянию, социально-экономическому равенству и политической демократии. Термин «культура», как известно, в различных дисциплинах и разных контекстах имеет самые разнообразные значения. Зачастую его используют в отношении интеллектуальных, музыкальных, художественных и литературных достижений общества, всего того, что называется «высокой культурой». Вместе с тем антропологи, и в первую очередь, как представляется, Клиффорд Гирц, понимают культуру как «всестороннюю дескрипцию», с помощью которой описываются все стороны жизни общества: его ценности, практики, символы, институты и взаимоотношения между людьми. Но в данном исследовании нас интересует лишь то, каким образом культура воздействует на социальное развитие; ведь если она объемлет все, то объяснить что-либо с ее помощью просто невозможно. Поэтому мы определяем культуру в таких сугубо субъективных терминах, как ценности, установки, верования, ориентации и убеждения, превалирующие среди членов общества.

В статьях настоящего сборника рассматривается вопрос о том, как культура в этом субъективном смысле влияет на предрасположенность того или иного социума к прогрессу в экономической и политической областях. В большинстве материалов, таким образом, культура предстает как независимая переменная общественного развития. Вместе с тем, если культурные факторы действительно содействуют прогрессу или препятствуют ему, культура должна интересовать нас и в качестве зависимой переменной (вторая часть формулы Мойнихэна). Можно ли с помощью политических или иных инструментов трансформировать культуру или устранять преграды, возникающие на пути прогресса? Как известно, экономическое развитие преобразует культуры, но знакомство с этой истиной не слишком помогает в тех случаях, когда нужно ликвидировать культурные барьеры, сдерживающие прогресс. Мы знаем, что общественные системы способны менять свои культурные установки, реагируя на значительные потрясения. Печальный опыт второй мировой войны превратил Германию и Японию из наиболее отъявленных милитаристов в самых ярых пацифистов. Следуя той же логике, Мариано Грондона предположил, что успехи, которых Аргентина добилась в экономической стабилизации и укреплении демократии в середине 90-х годов XX века, во многом были обусловлены опытом жестоких диктаторских режимов, военного поражения и немыслимой гиперинфляции.