Культура и мир - [261]

Таким образом, интенсивная продукция скептической аргументации в современных исследованиях религиозных феноменов лишь частично и только в некоторых специализированных аспектах разрушает религиозные притязания на истину. В целом она форсирует своеобразный вариант реабилитации религиозной веры, что далеко не всегда осознается адептами неоскептицизма.

Библиография

1. Богуславский В. М. Скептицизм в философии. – М.: Наука, 1990.

2. Витгенштейн Л. Логико – фил-ий трактат.—М.: «Канон + РООИ «Реабилитация», 2008

3. Д.Лаэрций. О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов. – М.:Мысль,1979.

4. Куртц П. Новый скептицизм: Исследование и надежное знание. – М.: Наука, 2005.

5. Секст Эмпирик Сочинения в двух томах. Т. 2. – М.: Мысль, 1976.

6. Фейерабенд П. Против метода. Очерк анархистской теории познания. – М.: АСТ: АСТ МОСКВА: ХРАНИТЕЛЬ, 2007.

О. В. Солдатенкова. Поэтика света в византийской культуре конца X – начала XI вв

Обосновывая актуальность заявленной темы, стоит в первую очередь сослаться на известную максиму «без прошлого нет настоящего и будущего», которая, несмотря на свою категоричность, позволяет – но не требует – некоторое объяснение. Изучение византийской культуры именно относительно её влияния на культуру русскую, претерпев как годы пристального внимания, так и периоды забвения, на современном этапе в очередной раз доказывает всю значимость и безоговорочность этого влияния. Казалось бы, как современная русская культура может испытывать влияние страны, которая прекратила своё существование более пяти веков назад? Ответ прост, более того, очевиден: так же, как, к примеру, современная европейская философия выросла из древнегреческой философии, современная русская культура уходит корнями своими в блистательное византийское средневековье. Эта страна, а если точнее – цивилизация, даже в конце своей тысячелетней жизни, неумолимо приближаясь к гибели, предчувствуя её и подготавливая, тем не менее, осталась в мировой истории примером и эталоном величия и великолепия. Потому и кончина её не была смертью, а, скорее, закатом, величественным и великолепным; пылающей зарницей, быстро угасшей, но успевшей последними отблесками своими осветить всю дальнейшую историю. Избежав Божьей милостью безобразной и отвратительной агонии, Византия не канула в Лету – уже приблизившаяся к своему закату, она стала предтечей европейского Возрождения и нашла продолжение в молодой Руси.

Выбранный нами период византийской истории – X–XI века – возможно, наиболее значителен для русской культуры именно своей хронологической близостью к Крещению, событию, задавшему ход всей истории русской цивилизации. Это время формирования русского самосознания, а именно – этап заложения основ, уже после которого следуют периоды самоопределения, исканий, метаний от востока к западу, рождения национальной идеи – символа. Несомненно, ключевым словом в определении чего-либо или кого-либо является слово «основа», «основание», или «корни». Показательна метафора: дерево гнётся под жестокими ветрами, заливается дождями и попаляется солнцем, но оно будет жить и продолжит расти, цвести и плодоносить, если крепкие корни держат его, питая живительными земными соками. Так же и человек: именно основы его – та твердыня, опираясь на которую он может жить и развиваться. Человек без прошлого, «Иван, не помнящий родства» – как дерево, вырванное с корнем: какое-то время ветви будут зелены, но гибель неминуема – слишком короткое настоящее и никакого будущего. Именно основы, опора на прошлое является залогом настоящего и будущего, более того, оно определяет настоящее и будущее. Знание и изучение основ русской культуры даёт понимание современной ситуации – и в этом актуальность средневекового византийского наследия.

Рассматривая поэтику света в византийской культуре конца X – начала XI вв., мы ограничимся одним из наиболее ярких представителей византийского богословия этого периода – преподобным Симеоном Новым Богословом. Следует заметить, что такой феномен, как «религиозный писатель», в качестве которого часто упоминают преподобного некоторые энциклопедии, отнюдь не уникален для византийской культуры, где воедино слиты эстетическое, философское и религиозное начала (Бычков 1973: 4). Более того, этот феномен необходимым образом был унаследован русской культурой: «поэт в России больше, чем поэт». Триединство эмоционально-образной выразительности, философского осмысления и религиозно-духовных интуиций характерно буквально для всех великих русских писателей, поэтов, художников и музыкантов; нет – и быть не может – ни одного произведения, лишённого какого-нибудь из этих компонентов и определяемого как только художественное, только религиозное, или только философское. И примером, демонстрирующим именно такое органичное слияние трёх начал, существовавшее в византийской культуре и продолжившееся в русской культуре, может служить творчество преп. Симеона Нового Богослова.

Преподобный Симеон Новый Богослов (ок. 949–1022), родившийся на севере Малой Азии в весьма знатной семье, готовился к императорской службе, для подготовки к которой был привезён родителями в Константинополь. Однако не без влияния своего духовника старца Симеона Благоговейного будущий преподобный принял решение уйти в монастырь. Монастырская жизнь преп. Симеона Нового Богослова (настоятеля монастыря св. Маманта, а последние 13 лет жизни настоятеля основанного им самим монастыря) была полна как успеха и известности, так и гонений. Не будучи толкователем Священного Писания, экзегетом в каноническом значении, преподобный считал необходимым для духовной жизни не просто чтение Библии, но более размышление над ней; все его произведения были связаны со Священным Писанием. Ещё в отрочестве, в возрасте четырнадцати лет (по данным Никиты Стифата, ученика преподобного, написавшего его житие) Симеон был озарён божественным светом, после чего его единственной целью стало донести до людей знание о возможности с благодатной помощью Христа снискать озарение – обожение, а именно это событие, по мнению преподобного, является смыслом праведной жизни. Не простое знание Священного Писания, а личный мистический опыт, стремление к единению с Божеством есть цель православного человека. Нечувственное, но ощущаемое всем существом, непостигаемое умом и необъяснимое, мистическое, сокрытое от глаз других единение – центр, вокруг которого фокусируется вся деятельность преп. Симеона Нового Богослова. Уникальность византийского святого в том, что ему как никому другому удалось соединить воедино поэтичность и выразительность художественного языка с речевыми формами, говорить образно без витийствования, искренне без излишнего пафоса, убедительно без назидательности.