Культ сала - [4]

Бомж

Он был грязный, и пахло от него, точнее выразиться, воняло. Дети, когда видели бродягу, брали камни и кидали ему вслед, выкрикивая ругательства и тут же убегая. А он лишь оборачивался и провожал малолетних паршивцев своим печальным взглядом мокрых голубых глаз. Он собирал пивные бутылки из темного стекла и сдавал их в обмен на деньги в синий ларек с треснувшим стеклом, что находился на окраине города. Он проходил мимо площади Свободы в нижний парк — местечко, в котором по вечерам проводились дискотеки и молодежь оставляла пустые бутылки. И он ходил в одиночестве с фонариком, подбирая бутылку за бутылкой… Многие, кто его видел, мог предположить, что мужик всю свою жизнь пахал на заводе, а после кончины Совка просто-напросто спился, как большинство выгнанных с рабочих мест людей с девятью классами образования.

Бомж сидел в своем подвале, когда деревянная, наспех сколоченная дверь распахнулась и в нее влетел парень, тяжело дышащий и не на шутку напуганный. Он резко закрыл дверь и прижался к ней спиной. Где-то там, на улице, послышалось множество быстрых шагов бегущей толпы. Бомж сидел в темноте, и парень поначалу его не заметил. Ухо парня было прижато к двери, и он явно не хотел, чтобы его обнаружили в его тайном укрытии — в подвале одной многоэтажки без домофона (такое в провинции не редкость, скорее, обычное явление).

Парень по-прежнему не замечал Бомжа. Он повернул голову вперед и опустил ее, вытирая кровь из-под носа. Бомж привстал. Парень с обостренными после драки ощущениями вскочил и выпучил глаза во тьму: перепуганный и загнанный, он был готов на самые отчаянные поступки, случайно забредавшие в его помутненный алкоголем разум.

— Кто здесь? — спросил парень слабым голосом, немного сдавленным из-за руки, прижатой к кровоточащему носу.

— Я не причиню тебе зла. Я Бомж, — представился собеседник. — А ты откуда в этом подвале?

— Бомж, значит? — переспросил парень и кивнул головой. — А я вот тут убегал от пацанов каких-то. Я их не знаю. Едва ноги унес. А чего Бомж-то? Зовут тебя как, мужик?

Из диалога можно было сделать вывод, что парень неплохой, и за что его побили, было неясным. Не походил он на человека, способного затеять драку или совершить преступление.

— А меня так и зовут, — ответил бродяга, переставив сумки с пустыми бутылками из одного угла в другой, — бомж — имя мое. Чем плохое имя?

— А я Костя, — парень привстал и, сделав пару шагов, протянул Бомжу правую руку. Бомж недоуменно, в слабом свете маленького окошка близ потолка, оглядел его и неуклюже подал ему свою руку. Они поздоровались.

— Ты уж извини, что я в твоем подвале сейчас: просто подождать нужно, пока ребята эти утихомирятся, а то вечно понажираются, суки, а потом им башню сносит и на приключения всякие тянет. А ты-то сам тут как очутился?

Бомж лишь кивнул головой, а потом взял еще несколько мешков с бутылками и приставил их ближе к двери из подвала.

— Слушай, помоги бутылки в одно укрытие перенести… — произнес Бомж твердо и грамотно. Если не видеть его неряшливой внешности, то вполне могло создаться впечатление, что перед Костей вовсе не бродяга, а обычный человек, что-то перетягивающий и абсолютно трезво просящий о небольшой помощи. Костя чувствовал, что человек не пьет, а просто что-то случилось в жизни, что заставило его уйти жить на улицу и заниматься подобными, не очень достойными делами.

— А куда бутылки понесем? Далеко? — спросил Костя, взяв синий мешок поменьше, пробуя его на вес.

— На окраину. К ларьку синему. Сам знаешь, где это. Там укрытие у меня есть недалеко: бутылки я там прячу — только ты не говори никому, — сказал Бомж, пока Костя думал, кому могут понадобиться его бутылки.

— Да не скажу, конечно, только кому все это нужно? — произнес Костя, и, взяв мешки, они вышли из подвала, распахнув деревянную, наскоро сбитую дверь.

Ночью, особенно после двух часов, в городе отключалось электричество, и он был похож на мертвую долину, оставленную всеми живыми душами. Но они вернуться к утру. Одинокие собаки шастали по округе и что-то вынюхивали, иногда во дворах орали коты. У них тоже были свои, местные разборки.

Костя всматривался в спину Бомжа, который резво шел по закоулкам города, зная здесь каждый укромный уголок. Парню казалось, что в этом человеке было что-то не совсем обычное. Что этот бродяга не такой, как все. Когда они проходили мимо кирпичных домов, в одном из которых жил Костин учитель русской литературы, парня осенило. Бомж говорил слегка неправильно, словно эмигрировал из какой-нибудь европейской страны, например, Германии. Однако, подумав несколько секунд, Костя сделал логический вывод, что, вероятнее всего, бомжом в наших краях будет человек из разбившегося Совка, чем эмигрант из Германии.

— Слушай… — Костя слегка замялся, но продолжил: — бомж… — уже смелее обратился он к своему спутнику. — А ты сам из каких краев будешь?

Костя специально сделал несколько шагов вперед, чтобы поравняться с бродягой и внимательно его выслушать. Он мог себе это позволить, так как с рождения был лишен обоняния и не чувствовал шмона, которым несло от бродяги.