Культ Ктулху - [147]

Протестовать или требовать объяснений было явно бессмысленно – Колер просто не стал бы меня слушать; мне ничего иного не оставалось, кроме как выполнить его просьбу. Выследить вора-неудачника оказалось совсем нетрудно, так как ему даже в голову не пришло, что за ним может кто-то последовать. Он шел себе прогулочным шагом, так что легкость задачи дала мне возможность обдумать на досуге новый ряд загадок, столь неожиданно возникших за последние несколько минут. Наибольший интерес вызывала та беспримерно нелепая отвага, которую только что продемонстрировал наш герой. Что за феноменальная глупость или настоятельная необходимость побудила его совершить попытку к преступлению в присутствии хозяев дома – решить, что у тебя в таких обстоятельствах есть хоть какой-то шанс на успех, можно действительно разве что в глубоком умопомешательстве. А тут еще бессвязные восклицания Колера, что он-де расшифровал древний документ Мередита! Что он мог иметь в виду, говоря, что все теперь складывается одно к одному? И каким, в самом деле, образом могут быть связаны между собой Куркурский фрагмент, наш зеленый кристалл и неудачная попытка ограбления?

Вот, наверное, тогда-то я и начал смутно подозревать, что мы имеем дело с материями великими и скверными, превышающими человеческое понимание, связанными с древними тайнами галактического зла и при этом самым необъяснимым образом – с совершенно обыденными явлениями нашей человеческой реальности, вкупе образующими такую разрушительную цепь роковых событий, что разум при одной только попытке понять их и увязать между собой оказывается опасно балансирующим на самой грани необратимого безумия.

Итак, я вполсилы следил за грабителем, мысленно перебирая эти загадки, разрешить которые, судя по всему, было под силу только Колеру. Сейчас, приближаясь к окраинам Бричестера, я со всей очевидностью понимал, что у нашего буколического разбойника может быть только одна цель – Караульный холм, тот самый, где не так давно творились некие темные оккультные ритуалы.

Зрелище, представшее на холме, меня ничуть не удивило: конгрегация, собиравшаяся тут всего каких-то двадцать четыре часа назад на внушительную, но безобидную ассамблею, снова была на месте, в полном составе, сгрудившись вокруг плоской, столоподобной глыбы камня, лежавшей на самой вершине в окружении резных менгиров, чей почтенный возраст не могла скрыть даже ночная тьма. Схоронившись за купой деревьев, я наблюдал, как мой подопечный робко приближается к ним и, подойдя, судя по облику, к лидеру группы, что-то бормочет, низко склонив голову в самоуничижении и жалобно разводя руками. Когда он закончил, вожак, невысокий, коренастый мужчина лет шестидесяти, внезапно, без предупреждения впал в маниакальную ярость и принялся хлестать провинившегося по щекам, снова и снова, и остановился, только когда у него закончились все силы. Наш бандит, размером раза в два больше мучителя, кажется, и не думал давать сдачи. Он, способный в два счета стереть агрессора в порошок, вместо этого выбрал покорно сносить побои, взирая на коротышку с неизъяснимым почтением, столь же невероятным, сколь и абсурдным. Когда экзекуция наконец завершилась, пожилой padrone[57] распустил собрание и затем удалился сам. Неудачливый юнец, понесший столь жестокое наказание и ставший теперь объектом насмешек и откровенной ненависти остальных, униженно побрел прочь один.

Я возвратился в особняк и доложил об инциденте. Колер все еще работал над нашим египетским документом, но оторвался от него, дабы выслушать рассказ, и покивал медленно и задумчиво, будто бы мои слова лишь подтвердили его понимание происходящего. Он отказался сообщать мне что-либо относительно попытки похищения кристалла или расшифровки Куркурского фрагмента, сказав только, что желает остаться один, дабы без помех закончить перевод. Тут я, однако, заартачился. При виде его изможденного лица и всклокоченной шевелюры, я понял, что мой друг пребывает на грани физического и умственного истощения и решительно заявил, что не дам ему больше работать сегодня вечером, велев взамен пойти и хорошенько выспаться. Колер был то ли слишком слаб, то ли слишком разумен, чтобы мне перечить.

На следующее утро ничего, ровным счетом ничего не говорило, что грядущая ночь увидит кульминацию и завершение ужасных событий, в которые мы волею случая оказались замешаны. Понимая, что раз Колер сумел взломать код Куркурского фрагмента, ему остается только сесть и перевести текст, а это работа кропотливая и долгая, и, значит, от моего присутствия в доме ему будет больше помех, чем пользы, я решил вернуться к собственным археологическим делам. Пролистав свой доклад, я обнаружил в нем ряд необоснованных утверждений, что можно было исправить, только обратившись к соответствующим источникам, и потому, не дожидаясь обеда, отправился прямиком в Оксфорд, где засел в собрании древних рукописей Бодлеанской библиотеки. Когда я закончил работу, день уже перевалил во вторую половину, а будучи сегодня сам себе господин, я решил освежить знакомство с прекрасным Оксфордом, где не бывал больше дюжины лет. Мои архитектурные вкусы тяготеют к высокой готике, так что немногие города способны удовлетворить мою потребность в прекрасном лучше, чем Оксфорд. Должно быть, я несколько часов прогулял там, любуясь зданиями и природой. Думаю, меня можно простить – не так уж часто эстетические прихоти берут надо мною верх… однако даже сейчас я содрогаюсь при мысли, что вернулся в Севернфорд буквально в последнюю минуту – еще чуть-чуть, и было бы уже поздно.