Кулинарная книга каннибала - [33]

24

Жарким летним днем 25 января 1989 года Цезарь Ломброзо находился в «Альмасене», Беттина же в это время уже не первый час посвящала себя парикмахерской, маникюрше, чистке кожи, массажу и новомодным методикам наведения красоты, а Рафаэль делал покупки на рынке, в винотеке и лавке, торгующей специями и приправами.

В тишине «Альмасена» слышались лишь звуки, производимые работавшими на огромной кухне поваром и его двумя помощниками. Они готовили кушанья на сегодняшний вечер, смешивали приправы, соусы, мариновали с душистыми травами мясо птицы и дичи, панировали эскалопы и рыбу, резали и крошили зелень, варили супы и бульоны, глазировали десерты — времени для скуки не было. Цезарь уже почти целый час читал у себя в комнате — его очаровала сумрачная размеренность повествования «Убийства на улице Морг» Эдгара Алана По, — затем он спустился поиграть в зале ресторана и вскоре, заскучав, поднялся по служебной лестнице, которая ему нравилась больше других, и, напевая какую-то песенку, бесцельно пошел по коридору второго этажа, пока не остановился около главной комнаты.

Дверь в нее была полуоткрыта, и, повернув голову, Цезарь увидел нечто такое, что, словно язык колокола, ударило его по голове: Цезарь вдруг замер, прекратив пение, неожиданный укол в груди перехватил дыхание. Он задрожал, но тут же сумел успокоить себя.

И успокоившись, Цезарь увидел, что через полуоткрытое окно в комнату проникает слабый, пронзающий полумрак лучик света, легкий ветерок, качая занавески, прорисовывал мятущиеся тени, эти безликие силуэты, немые призраки, что танцуют без музыки, очертания, которые он порой замечал в спальне, но которые ему почему-то не удавалось отчетливо разглядеть. Цезарь сделал два шага, три, четыре и вошел, медленно, как если бы ноги его отяжелели, двинулся дальше, повернул в сторону комода. Он остановился и заинтересованным взглядом посмотрел на кровать и увидел пылевую дорожку в луче белого света, падающего на подушечку. Цезарь замер на какое-то время, в его голове замелькало множество беспорядочных воспоминаний, лишивших его возможности двигаться. Он сбросил странные чары, протянул руку, стал с невозмутимостью часового мастера один за другим выдвигать ящики комода; вот так в одном из них под красным шелковым платком он и нашел черную стальную коробочку с золотым гербом немецкого морского флота на крышке. Вспышка в смятенном мозгу с несомненной ясностью явила ему: внутри спрятан какой-то волшебный предмет, который ждал его.

Читать Цезарь Ломброзо научился очень рано, и читал он с какой-то ненасытностью иезуита. Ему еще не исполнилось и семи лет, а он уже пожирал приключенческие романы, детективы и рассказы ужасов, которые у других детей, да и у взрослых, вызывали отвращение. Возможно, он искал в тех книгах убежище, нужное ему, чтобы спрятаться от страха, закодированного в его собственных потаенных воспоминаниях, по неведомой причине Цезарь предчувствовал, что важнейшие эпизоды его жизни скрыты какой-то плотной завесой. Разве может что-то вызывать большее беспокойство, чем осознание того факта, что мы не знаем самих себя?

Никто не рассказал маленькому Цезарю Ломброзо, кем он был, каково его происхождение, каковы пути, которыми судьба привела его туда, где он находился сейчас. Когда дядя и тетя говорили с ним об этом, а это случалось всякий раз, как мальчик наседал на них, проявляя свое ненасытное любопытство, Беттина и Рафаэль просто отвечали ему, что они ничего не знают о его прошлом, что однажды они все бросили в Италии, чтобы заняться его воспитанием, и с тех пор нет для них ничего более важного в этом мире, чем его счастье.

Вот так вот у бедного сироты и выстроились воспоминания: лоскутами из ничего, разрозненными обрывками головоломки, не имеющей ни дат, ни территории, ни героев, какими-то беспорядочно и бессмысленно перемешанными кусочками, чистыми фантазиями и пустыми рассуждениями.

Поэтому в тот день, когда Цезарь Ломброзо нашел «Поваренную книгу южных морей» и перелистал ее страницы, он вдруг понял, что именно здесь кроются первые следы его предков. И со всей радостью в сердце почувствовал: наконец-то ему удается вырвать из забвения что-то относящееся к его личному и родному миру. А на остальное у него еще будет время.

25

Чудесная алхимия «Поваренной книги…» поразила Цезаря. Он часами не отводил глаз от страниц, полных шифров и взаимосвязей, постепенно ему удалось, проявив восхитительную проницательность, расшифровать рецепты. Спроси его — и он наизусть громко и кратко отчеканил бы каждый кулинарный рецепт, все ингредиенты, рассказал бы про цвет специй и оттенки соусов, про сладкие и соленые составляющие каждого блюда, через несколько месяцев он пользовался эзотерическим языком гастрономии, словно какой-нибудь академик. Ничего от него не ускользало — ни названия утвари и кухонной техники, которыми пользовался хороший повар, ни точные меры, ни соразмерные веса, ни компоненты, необходимые для того, чтобы в кузнице вкусов и ароматов появлялись великолепные творения высокой кулинарии. Цезарь возвращался из колледжа, быстро делал уроки и тут же облачался в свою поварскую одежду: тапочки, штаны, рубашку без ворота и длинный белый фартук. Дядя и тетя восхищались непроходящей страстью племянника, они склонили его к тому, чтобы он совершенствовал свое ремесло, записали в поварскую школу, куда Цезарь ходил недолго — несколько месяцев, — потому что предпочел идти своей собственной дорогой, практикуясь в ресторане.