Кули. Усадьба господина Фуада - [47]

Получив в городе все доступные удовольствия, Фуад взял такси и поехал домой. А в Коани Киджакази уже беспокоилась за хозяина. С шести часов вечера она ждала его у дороги, прося аллаха, чтобы Фуад вернулся живым и невредимым. В девять часов вечера подъехало такси. Фуад вылез из машины, покачиваясь прошел в свою комнату и, не раздеваясь, свалился на кровать.

"Ну, слава аллаху, господин живой и здоровый", — подумала Киджакази. Чтобы убедиться, что все в порядке, она заглянула в комнату хозяина. Фуад храпел, развалясь на постели: из открытого рта текла слюна, голова свесилась, ноги лежали на подушке. Кряхтя, Киджакази перевернула хозяина, сняла с него ботинки и носки. Она хотела снять и одежду, но он был слишком тяжел, и приподнять его она не смогла. Опустив москитную сетку, она еще немного постояла у постели хозяина, с любовью глядя на него, а потом погасила свет и затворила за собой дверь.

Вуаи вернулся в деревню раньше Фуада, но, только убедившись, что тот приехал и ушел спать, решил собрать своих товарищей. Их тайные сходки происходили, как правило, по ночам, в условленном месте недалеко от дороги. Когда Вуаи пришел туда, все уже были в сборе.

— Ну что? Как там в городе? — сразу же спросил один из батраков.

Вуаи усмехнулся:

— Не спеши.

Поприветствовав присутствующих и устроившись поудобнее, Вуаи заговорил:

— Я слышал, что покупают большой земельный надел и все, кого согнали с земли, получат свой участок.

— А откуда они возьмут деньги на покупку такого надела? — спросил кто-то.

— Не знаю. Достанут откуда-то, — ответил Вуаи.

— Старики говорят: "Если видишь, что твой друг бреется, налей воды и для себя". Как ты думаешь, Вуаи, что будет с нами?

— Думаю, что и до нас может дойти черед, и нас могут согнать с земли.

— А за что их согнали с земли? — спросил пожилой крестьянин.

— Просто людям надоело, чтобы ими помыкали как скотиной, а помещикам это не понравилось, — объяснил Вуаи.

Долго говорили батраки о своем житье-бытье; по домам разошлись только за полночь.

Утром Фуад решил продолжить развлечения в городе. Он наскоро помылся и послал за шофером. Тот, решив, что хозяин собирается везти на рынок новую партию гвоздики, подогнал к крыльцу грузовик. Но машина в тот день ушла порожняком: в ней сидел только один пассажир — Фуад. По дороге он думал о деньгах, о батраках, о ценах на гвоздику, но потом решил, что раз уж он едет развлекаться, то нужно выкинуть из головы мысли о делах. Тогда он представил себя разъезжающим по городу в шикарном автомобиле, на который оглядывается каждый встречный. "Да, такому богатому человеку, как я, не пристало сидеть в кабине грузовика рядом с каким-то шофером. И на такси надоело ездить: этим таксистам слова не скажи. Ведь они не у меня на службе…"

Через несколько дней Фуад купил большой автомобиль марки "рэмблер" цвета морской волны. Он не был бережлив, как отец, у которого каждый цент был на счету и который все свои расходы планировал заранее. Это и понятно: господин Малик нажил свое состояние, а Фуаду оно досталось в наследство — однажды утром он просто открыл глаза и оказался владельцем земель, капиталов и крестьян, которыми мог распоряжаться, как ему заблагорассудится.

Городская молодежь завидовала Фуаду. Его знали все знатные и состоятельные люди, и каждый, у кого была на выданье дочь, мечтал породниться с ним. Фуада с радостью принимали в богатых домах, и он использовал любую возможность, чтобы познакомиться с девушками, которых, как драгоценные камни, скрывали там от посторонних глаз.

Фуад не прочь был жениться. Ему надоели холостяцкие развлечения, и он решил найти себе подругу жизни. В округе было много молодых девушек, дочерей соседских помещиков, но ни дома, ни в городе он не мог встретить ту, которую хотел бы сделать своей избранницей.

Девушка, которую искал Фуад, должна была быть сказочно красива, а среди тех, кого он встречал, такой не находилось. Все чаще заводил он свою машину и отправлялся ездить по городу, придирчиво разглядывая всех девушек, попадавшихся ему на пути.

Киджакази от всего сердца желала Фуаду добра, и у нее замирало сердце, когда она видела, как он носится по дорогам в своем автомобиле. "Не дай бог эта громадина перевернется. Ведь он разобьется насмерть". Каждый раз Киджакази не находила себе места до тех пор, пока Фуад не возвращался домой живой и невредимый.

Шло время, а положение крестьян продолжало ухудшаться. Гнет помещиков, которых поддерживали колониальные власти, становился все невыносимее. Надо было что-то делать. Вуаи все чаще бывал в городе, говорил с людьми, а потом пересказывал все, о чем удалось узнать, своим товарищам в Коани. Однажды он услышал о том, что готовится большой митинг, на котором пойдет речь о положении трудящихся в стране, и решил во что бы то ни стало попасть на него.

Митинг состоялся в один из воскресных дней в Paxa-Лeo. На нем присутствовали тысячи людей. Вуаи ловил каждое слово ораторов, призывавших к борьбе за права крестьян и городской бедноты. Как только митинг закончился, он сразу же пустился в обратный путь; ему так не терпелось пересказать услышанное друзьям, что он пришел на условленное место раньше обычного. Когда все собрались, Вуаи с жаром начал: