Куль хлеба и его похождения - [32]

Жниво кончено, хлеб убран; на поле ногайском, на рубеже татарском стояли столбы точеные, головки золоченые, — теперь лежат люди побиты, у них головы обриты.

Сжатые колосья связываются в снопы, снопы складываются в суслоны. Суслоны спешат свезти с поля и поставить около овинов на гуменниках, где молотят хлеб, чтобы были снопы на глазах и под руками. Здесь снопы укладываются в кладь, которая бывает двух сортов: либо круглая, называемая одоньем, либо длинная, называемая собственно кладью. Кладь называют чаще скирдой, да и вообще, смотря по разным местностям, снопы складываются различно. Где кладут их лежмя, там такая кладка называется свинкой; поставленные стоймя делают кладь крестцом, или стоймя нижние, а верхние лежмя: это бабка. Количество снопов также по местностям различно: по Волге в суслон кладут по 20 ржаных снопов, по 15 яровых вместе и на один овин полагается там по 30 суслонов ржаного хлеба, по 40 суслонов ярового. Псковская кладь (по тамошнему кладок) — 12 снопов ярового; господский крестец — 13 снопов, крестьянский -17 и 20, и вообще по четыре крестца на копну. Копны делают после кладки в крестцы, когда хлеб прочахнет и его не так много, чтобы складывать прямо в клади. У копен опять счет разный: в одних местах считают в них от 52 до 60 снопов, в других по 80 снопов озимого хлеба, по 100 ярового, а в лесных губерниях копной хлеба называют скирду в 4500 снопов. Впрочем, за способами учета и кладки хлеба можно прогоняться до утомления; пословица говорит святую истину: что город — то норов, что деревня — то обычай, что подворье — то поверье.

Стало хлебное поле голое, некрасивое на вид; стоят по нем кучки, одна на другую похожие, как две капли воды — нет никакого разнообразия, что всегда так приятно глазу. У такого поля переменилось теперь и самое имя: стали его звать пожниво, пожнище, а по тому какой сорт хлеба рос на нем — ржище, овсище, гречище (пожней зовут окошенный луг, травное место). По сжатому полю вырастет трава и между нею любимые деревенскими ребятами песты — дикая спаржа. На них потом набредут свиньи и начнут поедать всласть.

У жнецов от работ спины болят, один другому жалуется то на боль в пояснице, то на лом в плечах. Кто на печь прилег отлежаться, а пожалуй, и в баню сходил веником потрепать больные места, чтобы отошло, то есть прекратились приливы крови. Отдыхать после жатвы поспешают: на носу опять работа еще тяжелее жатвы.

На выручку, в защиту и для облегчения человеческой силы придуманы жатвенные машины. За жатвенной машиной в улучшенных ученых хозяйствах пускают вместо ручных для уборки хлеба деревянные и железные конные грабли.

Надо теперь отделять зерно от колосьев, то есть молотить хлеб. Подходит время молотьбы. Греча и просо, например, обыкновенно не любят ждать — сейчас начнут осыпаться и отдохнуть хозяевам не дают, в особенности греча: государыня гречиха стоит боярыней, а хватит морозом — веди на калечий двор. Иногда тут же на пашне расчищают место, то есть проходят косулей или сохой; дерн свозят в другое место. Оставшиеся коренья вырезают старой ломаной косой, которую не жаль тупить. Поднятое место ногами не протопчешь, не напляшешь до того, чтобы стало очень гладко, как требуется. Убивают огромной тяжелой колотушкой, а кое-где проезжают на лошади с большим тяжелым каменным цилиндром, окованным железным листом. Обровняют края топором, и готово: станет ток, как говорят на юге России, или ладонь, как называют на севере. Иногда для молотьбы расчищают место на реках по льду, как природном гладком месте, которое требует очень легкой работы — расчистки снега. Впрочем, на пашнях расчищают ток очень редко. Обыкновенно эти ладони заготовлены раньше на гуменниках, подле самых деревень, где стоят овины. Перед молотьбой их только подправляют и сюда свозят снопы с поля на телегах, у которых имеется особое название — андрецов. Чтобы больше стащить снопов, спереди и сзади укрепляют решетчатые, в виде лестниц, стойки, к которым снопы и подвязываются. Бока андрецов также выше, чем у телег.

Такие телеги в ходу там, где много родится хлеба; в северных губерниях, где урожаями не могут хвастаться, там для свозки снопов с поля употребляются телеги-одноколки (то есть на двух колесах) и с той особенностью, что для удобства при свалке они делаются покатыми взад, где тащатся по земле жерди (волоки). В разных местах называются они разно: андрецами, одрецами (от слова одр), одером и одрянкой. Подобно тому приспособляются особые телеги, также одноколки, для свозки навозу с деревенских дворов на поля. Чтобы легче сбрасывать его на пашне железными вилами, сзади телеги устраиваются дверцы.

Чтобы заставить себя торопиться работать, крестьяне кладут срок на конец августа, и 28-го числа этого месяца называют скирдницей: хлеб к этому дню должен быть сложен в скирды — долгие и большие клади с подстилкой (от сырости) оплетенного на кольях хвороста, чтобы не подпревало и не солодело зерно на осенних дождях и в мокроте. Длинными скирдами складывают снопы, впрочем, только в хлебородных местах.

Вот и ладонь, действительно гладкая, как ладонь на руке, совсем готова, хоть бы и молотить начать. Южное солнышко это позволяет; на северном солнце хлеб скорее зреет, потому что солнце дольше светит, но не совсем дозревает, потому что солнце несильно печет. Надобна ему помощь. Помогает огонь, огневой жар. Следует снопы досушивать, чтобы зерно легче отскакивало от колоса, иначе его не выбьешь. Для такой сушки отеляются на краях деревень особые места, называемые гумнами, а на них строятся особые здания — овины. Овины известны в разных местах под разными именами: зовут их осеть, евня, клуня, шыш. От овина досушенный хлеб будет называться потом в торговле овинным, тогда как дозрелый на солнце в черноземных землях Малороссии и за Окой, в Великой России, слывет, как уже сказано нами, под именем сыромолотного.