Кукольный загробный мир - [51]

Будь другая ситуация, Литарский бы наверняка переспросил: ты вообще ум любишь? Но сейчас решил не издеваться над убогим. Он быстро последовал на улицу, надеясь застать таинственную незнакомку или хотя бы глянуть, в какую сторону она пойдет. Но там толпа высыпавших из школы учеников спутала все ориентиры в пространстве. Не преодолев и половины пути к своему дому, Стас увидел прогульщика Миревича. Тот даже не пытался прикидываться больным.

— Кар… то есть, Артем, подожди!

Миревич притормозил, не выражая ни радости, ни разочарования от такой встречи. Его равнодушный взгляд, казалось, заканчивался в десяти сантиметрах от глаз. На ресницах повила пара не растаявших снежинок.

— Да ладно уж, я давно привык к прозвищу, оно и не обидное совсем. Чего хотел-то?

— Ты почему в школу не ходишь? Учителя неистовствуют. Не поверишь — даже Парадокс о тебе спрашивал. Беспокоится.

— Парадокс не может ни о ком беспокоиться в принципе, — Артем потер озябшие руки. — А почему не хожу в школу? Прикидываешь, забыл туда ходить! Исправлюсь.

— Хорошая отмазка, но не думаю, что на учителей она подействует. Берись за ум, ведь ты способный парень.

— Даже не представляешь насколько способный. К примеру, я знаю десять разных способов заняться бездельем. — Взор Миревича вдруг стал непривычно пронизывающим. Стасу показалось, что тот принялся тщательно рассматривать закрытые, засекреченные зоны его души, и он сменил тему:

— Послушай, Артем… конечно, это не мое дело.

Наступила пауза, наполненная снежными хлопьями да рычащими звуками автомобилей, уничтожающими всякую лирику разговора. Из окна ближайшей пятиэтажки крикнула какая-то старуха: «я вам дам, паразиты, как по подъездам шляться!»

— Спрашивай уже! Наверняка что-то связанное с театром?

— Мне вот непонятно, неужели ты всю жизнь думаешь возиться со своими куклами? Неужто с детства об этом мечтал? Я вот, к примеру, мечтал стать космонавтом. Глупо теперь звучит, знаю. И любовь к детям, конечно, одобряю! Но…

— Любовь к детям здесь совершенно ни при чем. — Миревич снова поменял тональность взгляда на угрюмую задумчивость. — Поверь на слово, Литарский, если бы я сейчас честно ответил на твой вопрос, ты бы от неожиданности сел на мокрый асфальт. Прям посреди города. Ладно, увидимся в школе! Давай.

Выслушав столь странную исповедь, Стас впал в глубокий транс, на некоторое время отключившись от реальности. Поэтому он совсем не заметил, как оказался дома: словно прошел через мистический портал, шагнув где-то на улице, а вынырнув уже в коридоре собственной квартиры. Его встречала радостная Вероника:

— Стасик пришел! Сейчас че-та покажу! — Вероника вынесла из детской два маленьких платья на вешалках: — Скажи, какое красивее: это, в горошек, или в синюю полосочку?

— Да откуда я знаю?

— Ну, какая твоя мнения?

— Мое мнение даже мне самому неинтересно, а остальным — и подавно. Надевай оба, сейчас почти зима.

Стас хотел побыстрей отделаться от назойливой младшей сестры, зашел в свою комнату и затворил дверь. Незаправленная кровать так и стояла с утра мятым памятником его природной лености. Мать уже давно перестала убирать за ним бардак, а Вероника по малолетству или по хитрости еще не способна на такие общественно полезные подвиги. На полках сплоченными рядами стояло книг двадцать в жанре научной фантастики, еще имелась пара машинописных самиздатовских брошюр со свидетельствами очевидцев о посещении Земли инопланетчиками. Стас с детства был помешан на космосе и жадно интересовался всем, что хоть отдаленно связано с этой темой. Часто перерисовывал с книжных обложек к себе в альбом футуристические корабли да экзотичные летающие тарелки, гадая, насколько хорошо современные художники смогли предвидеть межзвездный транспорт будущего. В его личной эсхатологии жизнь землян уже в ближайших поколениях представлена технически сверхразвитой цивилизацией с бурной экспансией в глубины галактики. Размышления на подобные темы часто захватывали его юношеское неискушенное воображение. И он мог подолгу смотреть через окно на ночные звезды, взглядом измеряя расстояние до них и думая, что там, с противоположной стороны, возможно, кто-то сейчас тоже сидит и загадочно смотрит на наше солнце.

— Стасик, на пирожина, мама тебе оставила, — в комнату вошла Вероника и поставила на стол блюдце с лакомством.

— Вот спасибо, Ника! Всегда знал — ты представитель дружественной нам расы.

Да, внутри него до сих пор продолжал жить сладкоежка, вселившись в тело еще в младенческом возрасте. В детстве он съедал так много конфет, что родители вынуждены были прятать их по сервантам да шкафам. Более того, когда он подрос до младших классов, а его сверстники научились уже воровать у родителей деньги, Стас, страдая легкой инфантильностью, все продолжал тырить конфеты да шоколадки. Потом родилась Вероника и переняла эту эстафету у старшего брата. Будучи прилежной ученицей, она быстро научилась находить в квартире тайники с заманчивыми месторождениями сладостей.

«Надо бы наконец постель заправить да за уроки садиться», — хмуро подумал Стас, направляясь к кровати. Стоило ему только наклониться и заглянуть под нее, как еще одни детские воспоминания хлынули потоком в сознание. Около сотни чудом еще не смятых солдат окружали великолепный замок из кофейных банок да спичечных коробков. Замок был полностью замазан пластилином, а шесть его величественных башен, некогда готически прекрасных, уже покрывала пыль. Эпоха пластилиновых войн с шумом прогремела еще несколько лет назад. Были многочасовые эпические битвы, в коих солдаты изображали игрушечную агонию и такую же игрушечную смерть. Были целые армии, сталкивающиеся друг с другом на покрашенных полах сражений. Какое-то время в магазине даже было проблемой купить новый пластилин, так как помешанные на игре школьники разобрали все его стратегические запасы. Олег Марианов (в то время еще не такой толстый) умудрился построить из него целый город с пластилиновыми кварталами и озерами. Э-эх, было время… Когда-то. Теперь остался только вот этот почерневший замок да кучка забытых его защитников.