Кукольный загробный мир - [31]

А вот пытливый ум Фалиила все больше и больше подвергал критике весь замысел звездочета. Почему тот так слепо верит написанному в свитках? Что, если нет никакого Тензора, ни механических музыкантов — ничего из того красиво сочиненного мифа? Доплетутся они до самых непреодолимых скал и разочарованные, унылые да раздраженные развернутся назад. Он уже вообразил, как на обратном пути будет проклинать имя Авилекса. В жизнь больше его не послушает!

Фали по натуре своей являлся исследователем жизни, ученый и флегматик гармонично сосуществовали в одной душе. Он с интересом разглядывал все вокруг — и все вокруг напоминало ему лишь разукрашенную объемную пустоту. Отсутствие какого-либо движения начинало медленно, но верно угнетать. И вообще, что за дикость такая — время во вселенной заводится обыкновенной металлической пружиной! Как это возможно? Его рассудок, доверху исполненный скептицизма, лишь уныло ворошил понятия, противоречащие здравому смыслу, не в состоянии соединить их в целостную логическую картинку. Еще этот Кукловод… Авилекс утверждает, что раньше он был виден на небе, даже напрямую разговаривал с куклами, но при этом сам ничего не помнит. Просто верит написанному. Почему же столь долгое время Кукловод больше не появляется? Умер? Они каждый день ставят для него этот дурацкий спектакль, а он даже голоса не подаст. И Фалиил лишний раз пришел к выводу, что правильно поступает, отказываясь играть роли в пьесе, и вообще — нет никакого Кукловода. Мир никто не создавал — в том смысле, что не делал его своими руками. Куда лучшей версией является предположение, что вселенная возникла из маленькой песчинки. Пролежав долгое время в пустоте, песчинка разделилась пополам, образовавшиеся половинки — еще пополам. И так далее, и так далее, пока не возник безграничный океан песка, по поверхности которого носились творческие бури, образовывая плавильные смерчи, из которых в свою очередь под температурой и давлением возникли разные вещества, что мы наблюдаем. Оседая на поверхность, песок породил пыль, собранную в туман абстракций. А из тумана в дальнейшем вышли все живые существа — куклы, плюшевые звери, бумажные птицы, проволочные насекомые… Не есть ли все это более разумное объяснение существующих вещей, чем выдумывать сказки про какого-то Кукловода?

Фалиил недавно сам выдвинул эту стройную научную гипотезу и втайне очень гордился ей.

Так, пребывая в благочестивых размышлениях, он не заметил, как вдруг вышел на просторы огромного поля. Его открытое, слегка холмистое пространство поначалу вскружило голову. Но главное в другом: там возводился самый настоящий город. Его стены уже начали выкладывать большим прямоугольным периметром, кирпичи из керамического пластилина аккуратно были подогнаны друг к другу, предвещая грядущее великолепие. Внутри периметра то здесь, то там виднелись некоторые недостроенные сооружения больших да малых размеров. Наверняка столь солидный город должен будет иметь свой дворец и, кажется, его очертания уже угадывались в одном монументальном проекте, торчащим из земли оскаленными на небо недовершенными зубчатыми стенами. Всюду наблюдались бугры из песка и глины. Множество рабочих замерли в самых важных, ответственных позах: кто подавал ведра, кто месил раствор, кто делал кладку. Один из строителей кинул кирпич в руки другому, который, не долетев до цели, так и повис в воздухе.

Фалиил хмуро повел головой, его личная гипотеза сотворения мира все же не находила объяснения — как и почему образовалось пространство скуки. В факте, что здесь когда-то в древности кипела бурная жизнь не сомневался никто, даже Гимземин.

— Вы хоть сдадите постройки в срок? — Фали вслух обратился к рабочим и улыбнулся внезапно посетившему его остроумию. — Ладно, можете не отвечать, дело ваше.

Эхо, как и прежде, полностью отсутствовало. Он достал ракушку:

— Ави, ты меня слышишь?

Голос Авилекса появился не сразу. Сначала внутри ракушки что-то там скрипело, шуршало, потом раздался стук. Может, вторая ее половинка упала на пол?

— Да, говори.

— У вас опять ночь? Не побеспокоил?

— Если это важно, я в любом случае выслушаю. Не хочешь ли ты сказать, что уже приближаешься к Недорисованной крепости?

— Ага. Сейчас и сразу. Тут происходят вещи куда интереснее, представь себе — целый город возводят! Малость не достроили, правда. Ну… примерно девять десятых от всего объема.

Пришла пауза, разбавленная сонными зевками да недовольным кряхтением. С увеличением расстояния ракушка вносила легкое потрескивание в передаваемые звуки, точно внутри ее сидел некто маленький, злобный и постоянно грыз орехи. Но бархатный голос звездочета даже сейчас не лишился своего обаяния:

— Ты прав, у нас сейчас ночь, поэтому скажу коротко: я это знаю. Более того, я его когда-то видел. По замыслу город должен был стать новой столицей ойкумены. Двигайся к Голубой свече и ни на что не обращай внимания. Делая так, мудро поступишь.

— Сейчас и сразу, — Фалиил изрек свой любимый афоризм, кинув ракушку в карман. На лету в ней еще что-то там бурчало.

Бессмысленность, наверное.

* * *

Хариами, добросовестно двигаясь в сторону востока, встретил самое романтическое препятствие из всех возможных. Это река. О ее существовании он когда-то слышал, сейчас же предстал счастливый случай увидеть воочию, как огромные массы воды, изгибаясь причудливыми волнами, изображают мнимое движение. Где-то на ее поверхности образовались ажурные барашки, где-то в воздухе даже повисли капли. Блики от Фиолетовой свечи были словно нарисованы, не создавая и иллюзии каких-то перемен. Нет, вода при остановке времени не превратилась в обыкновенный лед — просто по-своему затвердела, он даже потрогал ее влажную субстанцию, смочившую кончики пальцев. У них в Сингулярности озеро при внешнем своем спокойствии выглядело, наверное, в девять раз живее, а его тихое плескание в контрасте с царившим вокруг безмолвием могло показаться настоящим грохотом.