Кукольник из Кракова - [54]

Теперь она поняла, что может быть и иначе.

Однако ей не хотелось привлекать внимание к его изможденному виду. Дети, разглаживая одежду и нервно покусывая губы, смотрели на Кукольника, и ради них он сделал усилие и улыбнулся.

– Я в порядке, – снова сказал он. – И вы теперь будете в безопасности. Правда ведь, отец Кароль?

– Да, – сказал священник. – Вы будете в безопасности.

Рена взяла Кукольника за руку и сказала:

– Когда закончится война, вы найдете нас с папой, да? И тогда все будет как раньше, до того, как пришли немцы.

– То лето, что я провел с тобой, твоим отцом и Каролиной, было лучшим временем в моей жизни, – ответил Кукольник. Наконец-то друг Каролины высказал то, что чувствовал, и вся любовь, заключенная в этих словах, наполнила сердце Каролины теплом. – Я надеюсь, что однажды мы снова будем счастливы.

Рена бросилась к нему в объятия.

– Спасибо вам. И спасибо тебе, Каролина.

В этот миг, глядя на Рену, Каролина увидела женщину, которой станет когда-нибудь эта девочка. И ей показалось, что, как и Кукольник, Рена тоже стала старше за те минуты, что провела в подвале.

– Ты не должна ни за что нас благодарить, – сказал Кукольник, обнимая ее.

– Он прав, – сказала Каролина. – Мы тебя любим. Мы сделали бы для тебя все, что в наших силах.

Рена нагнулась и обняла свою маленькую подругу.

– Я тебя тоже люблю, – сказала она.

Лишь одна мысль беспокоила Каролину: Кукольник не сказал Рене, что они снова будут вместе. Каролина вспомнила обещание Джозефа и свое темное, острое, будто нож, предчувствие, что оно не будет выполнено.

Может быть, поэтому Кукольник не стал ничего обещать? Возможно, он боялся, что не сможет выполнить свои обещания?

Пока Кукольник обменивался последними несколькими словами с отцом Каролем и детьми, Каролина ухватилась за лямку его рюкзака и попыталась забраться внутрь. Но рюкзак был слишком большим, и она со стуком упала вниз.

Мыш увидел ее старания и подскочил к ней.

– Вам нужна помощь, моя госпожа?

– Да, пожалуйста. – ответила Каролина.

Мыш подставил лапу, чтобы, встав на нее, как на ступеньку, Каролина могла взобраться на рюкзак, словно на скалу.

– Почему ты не попросишь Кукольника, чтобы он посадил тебя внутрь? – спросил он, пока она перелазила через лямку рюкзака.

– Я знаю, что он хочет, чтобы я осталась с тобой и Реной, – сказала Каролина. – Может, он думает, что так будет безопаснее, но я не могу оставить его одного. Ему будет слишком грустно – и мне тоже.

– Понимаю, – сказал Мыш. – Я тоже не хотел бы расставаться с Реной. Мы столько вместе пережили.

– Да, именно. – Каролина одернула юбку и добавила: – Я рада, что познакомилась с тобой, Мыш. Ты не похож на других грызунов.

Мышонок снял фуражку и поклонился.

– Я тоже рад был познакомиться с вами.

* * *

Наконец все слова прощания были сказаны, и Кукольник начал взбираться по ступеням, а за его спиной в пустом рюкзаке ехала Каролина. Он поднимался медленно и часто останавливался передохнуть. Детские голоса внизу затихали, и они с Каролиной снова были одни, как в самом начале их дружбы.

Кукольник в последний раз попытался ее переубедить, сказав:

– Я могу оставить тебя с отцом Каролем, и ты…

– Я уже сказала, что остаюсь с тобой. Не спорь со мной – я могу быть такой же упрямой, как и ты, – отрезала Каролина. И с тревогой добавила: – Ты выглядишь усталым. Тебе нужно пойти домой и отдохнуть.

– Я чувствую, что мог бы проспать сто лет, как кое-кто из одной моей книги, – признался Кукольник, опустив голову. Каролина подумала, что он какой-то сонный, но тут он медленно произнес: – Я думаю… я думаю, что это было последнее чудо, которое я совершил, Каролина. Я истратил все свое волшебство. Прости меня. Я хотел помочь тебе и Стране Кукол. Но думаю, что уже не смогу.

– Может, мы и не спасем моих соотечественников, но я не думаю, что ты зря истратил свое волшебство или что я зря потратила время в этом мире, – сказала Каролина. И чем дольше она говорила, тем все более правдивым казалось ей каждое слово. – Ты спас Рену и детей, а я помогла тебе в этом. Может, именно это мы и должны были сделать.

Кукольник поднял голову и засмеялся – громким, радостным смехом, который, казалось, прорвался сквозь его усталость, как луч солнца из-за туч.

– Волшебство – странная штука, – сказал он. – Никогда не знаешь, во что оно выльется.

Глава 21. Безрукий человек

Брандт пришел за ними через три дня после того, как Кукольник отвел детей к отцу Каролю.

– Чем могу вам помочь? – спросил Кукольник. Он как раз прибивал подставку к лошадке-качалке, но тут же положил молоток на стол.

Кукольник не пытался скрывать своей неприязни к Брандту. Капитан злых колдунов и друг Каролины уже так много раз исполняли этот танец вежливости, что их слова и движения стали медленными и вялыми; и даже сам колдун выглядел каким-то поношенным – грязноватый набросок углем, а не человек в расцвете сил. Чего он хочет от них теперь?

Секунду спустя они услышали мрачный ответ.

– Герр Биркхольц, вы арестованы за пособничество и подстрекательство врагов немецкого народа, – сказал Брандт, обрушив приговор быстро, словно удар молотка.

Каролина застыла от этого заявления, но Кукольнику удалось изобразить одну из своих самых непостижимых улыбок. Это была улыбка соседа-чудака, каким он много лет был для окружающих.