Куклы - [14]

В ответ ему невнятное бормотание.

— Деду! Подожди! Не уходи!..

Собрав последние силы, старик хочет приподняться, но падает лицом вниз и замирает без движения.

— Деду… — стонет Фокир.

Ответа нет. Мальчик зовет еще раз. Старик чуть-чуть шевельнулся. Жив! Он еще жив! Ах, если бы они приехали сейчас, он увидел бы их и узнал — огарок свечи еще не догорел до конца!

Порыв ветра ворвался в хижину… Ливнем обрушился дождь… На крыше что-то загремело…

— Деду! Деду! Они вернулись!

Старик откинулся навзничь.

— Вот они, пришли! Разве ты не видишь их, не узнаешь? — сотрясаясь от рыданий, кричит Фокир. — Гляди, они стоят перед тобой!

— Смотри, деду! Они здесь!

И старик узнал:

— Наконец-то вы вернулись!

Они вернулись. Беспросветный мрак озарился лучами солнца, дивный мираж стал действительностью. Они стоят перед ним и ласково улыбаются ему. Они не обманули его…

Фокир держит кукол перед глазами деда. Лицо умирающего озаряется счастливой улыбкой. Он снова верит в человека, в благородство человеческой души.

Долгая ненастная ночь… Над телом умершего рыдает Фокир. И кажется, что вместе с ним плачет весь Энатпур.

Перевод Ф. Юрлова

Месть

Нежданно-негаданно в деревню вернулся Шину. Как из-под молота кузнеца внезапно вылетает искра, так же неожиданно появился и он. Года три назад Шиву куда-то исчез из деревни, но был он настолько незаметным, жалким, что никто его не хватился, никто не заинтересовался, куда он пропал. Никому до него не было дела.

Вместе с Шиву прибыли и его люди. По деревне зазвучали их громкие голоса. Земля Шиву заросла диким деревом шьяора, и в первый же вечер началась расчистка участка. Все были поражены. Идет война, невозможно достать корку хлеба, жалкую тряпку, люди мрут от эпидемий, — а Шиву Сенгупта собирается строить дом! Ему шлют из города материалы, к нему едут рабочие! Деревенские жители с изумлением взирают на Шиву. Да, сейчас война, и все возможно.

Шиву жертвует сто рупий на устройство детского клуба. Тот самый Шиву, у которого три года назад не было и горстки риса, который не ходил в школу, потому что не мог уплатить две с половиной рупии за ученье. Тот самый Шиву, мать которого умерла пять лет назад, зарабатывая на хлеб тяжким трудом в чужих домах. Как круги от брошенного в воду камня, по деревне поползли слухи.

А вчера в полдень на окраине деревни, около пруда, где растут деревья шупари, произошло следующее. Люди Шиву пришли туда охотиться на голубей, и один из них попал дробью в петуха. Петух издох. Коду Минча прибежала к Шиву жаловаться на его людей, и Шиву тотчас же сунул ей в руку десять рупий. Коду Минча только рот разинула.

Удивительное дело — Шиву не носит дхоти[23]; на нем щегольские штаны и шелковая рубашка; на ногах модные афганские ботинки с пряжками. Всегда у него в руке портсигар; выкурит половину сигареты, а окурок так бросит на землю, будто швыряет камень. С его лица не сходит улыбка.

Старейшина общины живет в этой же деревне. Зовут его Шадат Али Чоудхури. За несколько дней он сумел так подружиться с Шиву, что многих зависть взяла. А ведь в свое время именно этот Шадат Али разорил отца Шиву. Отец умер несколько лет назад, и с тех пор у Шиву в этой деревне, можно сказать, никого не осталось. Об учении нечего было и думать, не умереть бы с голоду! И вот тут началась война…

С приездом Шиву Шадат Али развил кипучую деятельность. На общинной земле незаметно выросло несколько хороших домов под железными крышами. И это еще не все — после долгого перерыва была вновь открыта начальная школа. Детям роздали книги, грифельные доски и одежду. А затем — неслыханное дело! — в деревне появилось пять артезианских колодцев, а сельский доктор Нархари въехал в новый дом и получил шесть ящиков с лекарствами.

По деревне ходили слухи: «От пристани до базара в Аджури проложат шоссе, не придется больше в дождь месить грязь… Все это делается на деньги Шиву. А наш Шадат Али здесь ни при чем…»

Однажды Шиву разгуливал со своими людьми по базару. Все на него смотрели с любопытством. Его щегольские штаны забрызганы грязью, а ему хоть бы что. На шелковой рубашке — оправленные золотом жемчужные пуговицы, на пальцах четыре кольца; воздух вокруг него напоен ароматом душистой сигареты.

Но весь он — воплощение скромности и смирения. Вечно улыбающееся лицо его приветливо, нет и следа самодовольства или заносчивости. Весь его вид как будто говорит: «Я ваш слуга, я полное ничтожество».

С того дня народ повалил на базар. В лавках торговцев, у больших и малых прилавков, в рыбном ряду — всюду люди рассказывали: «С будущей недели будут бесплатно раздавать лекарства, молоко; по твердым ценам станут продавать рис, горох, ткани».

Шиву вдруг сделался в деревне властелином, а Шадат Али — его визирем. Шиву не устает творить благодеяния. Что же в этом удивительного? Ведь здесь его родина, он из этих мест — здесь он бродил когда-то, голодный и оборванный.

С появлением Шиву вся деревня словно воспрянула духом. И чья же это заслуга? Того самого ничтожного Шиву!

Дети пригласили Шиву к себе в школу. Здесь собрались и взрослые: каждому хотелось побеседовать с ним, поблагодарить его. Шиву пришел не один — при нем два телохранителя в одежде цвета хаки. На Шиву сверкающее чистотой домотканое дхоти, панджаби из тончайшей ткани адхи, на пальце кольцо с бриллиантом. Его глаза опьяняюще ласковы. От имени жителей деревни с сердечным приветствием к Шиву обратился Шадат Али: