Кукла в волнах - [63]
Почти поравнявшись со складом, я услышал, как на его двери щелкнула задвижка. «А казалась такой гордой, неприступной!» — почему-то со злостью подумал я, словно мне было небезразлична репутация жены прапорщика. Я абсолютно не переживал в отношении Тамары Косых. А тут…
Это было странно, как будто лично меня поведение Аллы чем-то задевало. Вероятно, ей хотелось самоутвердиться за счет других, совсем не принимая в расчет, что другие могут захотеть того же, только в отношении её. В этом было коренное отличие от поведения Тамары. Тамара никого не унижала, никого не подчиняла своей воле, она добивалась того, чего ей было нужно другими способами.
«Но, — подумал я, — когда так ведешь себя — надо быть осторожной и осмотрительной, чтобы не подставиться. А Алла, получив маленькую власть, стала слишком самоуверенной, считающей, что обладает неким табу, индульгенцией на неприкасаемость».
Можно было тут же повернуться и сходить за её мужем — устроить семейную сцену с криками, воплями, мородобоем. Немного поторжествовать, удовлетворившись мелкой местью, и провести оставшийся день с чувством выполненного долга.
Но, я и месть? Слишком мелко, слишком грязно, абсолютно не в моём стиле.
Немного поколебавшись, я всё-таки пошел к пилораме. Войдя в здание, представлявшее собой длинное помещение с установленными там большими механизмами для подачи и распилки бревен, как и ожидал, сразу увидел привалившегося к бревнам, мирно дремавшего пьяного столяра. На полу, под его правым сапогом валялась пустая бутылка из-под самогонки. В воздухе витал густой запах сивухи, перемешанный с запахом свежих опилок и коры. Толя находился в том блаженном состоянии опьянения, которое предшествует полному отключению сознания. В этом пограничном состоянии можно слушать, что тебе говорят, делать жесты, улыбаться в ответ, даже немного понять чего от тебя хотят. Но… говорить весьма затруднительно.
Я потряс столяра за плечо:
— Толя, ты сделал пирамиды? Где пирамиды, командир роты спрашивает?
У меня закрались сомнения, что Толик услышал мой вопрос. Но на самом деле мои слова дошли до его сознания и он, не открывая глаз, поднял свою правую беспалую руку, на которой два года назад также по пьянке отрезал пальцы, и ткнул в дальний угол. Там, действительно, ровным рядом вдоль стенки стояло с десяток пирамидок, выкрашенных ярко-красной светящейся в темноте краской.
Сделав это тяжелое для него усилие, Толик тут же откинулся на бревна и глубоко заснул. Наверное, этот жест отнял последние силы у его натруженного тела. Я вдруг представил Толика в виде бойца, почему-то в буденовке, который долго пробирался по вражеской территории с донесением. Наконец, пробравшись к своим, он сообщил военную тайну и упал, полностью обессилев. Глядя на смелого бойца, какой-нибудь комиссар сказал бы с пафосом: «Вот они, наши герои-богатыри!»
Толик в это время срыгнул, невольно нарушив представленную мной героическую картину.
— Ну, ты мужик, Анатолий, — произнес я в пустоту, — силен, бродяга!
Пройдя в дальний угол, я занялся внимательным осмотром изготовленных пирамидок, чтобы проверить, не упустил ли чего-нибудь наш столяр. Но нет, вроде все было нормально. Почти дойдя до последней, я собирался уже вернуться, чтобы доложить командиру роты, как вдруг на последнем Толином изделии увидел нечто приведшее меня в ужас. На пламенеющем красном фоне Толя белой краской вывел лозунг: «Ленин жил. Ленин жив. Ленин будет жить!»
Не знаю, что привиделось по пьянке нашему столяру. Может он представил, что оформляет наглядную агитацию на здание штаба батальона, может что-то еще героически-революционное, но на аэродромной пирамиде это смотрелось нелепо.
Пришлось открыть бидон с краской, поднять почти засохшую кисть, валявшуюся неподалеку на досках и старательно закрашивать Толино художество. Однако белая надпись предательски проступала сквозь наносимый красный слой. Тогда я решился на крайние меры. Взял бутылку с пахучим скипидаром и, намочив тряпку, начал с усилием тереть по фанере, всё смывать и отчаянно материться про себя. Только после этого мои труды увенчались успехом. Можно было доложить командиру роты, что пирамиды готовы и их надо вывозить на аэродром.
У склада КЭС стояла, поправляя густые каштановые волосы, Алла. Она немного раскраснелась и, увидев меня, как-то неловко кивнула головой, изображая приветствие. Я тоже кивнул в ответ и пошел мимо. Но что-то заставило меня замедлить шаг, а потом остановиться. Потом я понял, что мои отвлеченные рассуждения о том, что зло порождает зло, на самом деле, не так уж и далеки от истины. Я почувствовал в глубине души непреодолимое желание унизить эту женщину, как до этого она пыталась унизить меня. Это было неблагородно, не по-мужски, это шло наперекор моим гордым рассуждениям, когда я шел к пилораме. Но, злое чувство мести, которого я так стыдился, внезапно овладело мной, начисто лишив рассудка, и я повернул назад, к Алле.
Она спокойно стояла, глядела на меня, но в её темных глазах я прочитал возникшую тревогу и беспокойство.
— Алла Васильевна, — сказал я, стараясь выглядеть безразлично, — вот проходил мимо вашего склада, и услышал какой-то шум. У вас что-то случилось? Мне кажется, что там что-то происходило или я ошибаюсь?
Первая книга дилогии о сотрудниках ФСБ. Повесть рассказывает о самоотверженной работе чекистов, умело раскрывающих сложное и запутанное дело. Читатель узнает, как необходимо быть бдительным и внимательным и как любой на первый взгляд факт дает возможность сотрудникам органов госбезопасности разоблачить важных государственных преступников. Дело, которому они служат, требует не только мужества, находчивости, неколебимой твердости, но и душевной чуткости, любви к человеку, высокой нравственной чистоты.
Ты обыкновенная офисная мышка, на первый взгляд серая, не выдающаяся ни умом, ни внешностью.Сколько таких, как ты, сидит по фирмам, конторам и учреждениям, выполняет однообразную, чаще всего неинтересную работу? Сколько ждет, когда что-то или кто-то повлияет на их судьбу, изменит жизнь? Но годы летят, и ничто не меняется — они продолжают ходить на работу, жить, отдаваясь мелким радостям, воспринимая неудачи как нечто, само собой, разумеющееся. И только иногда, если присмотреться внимательней, в глазах этих офисных мышек можно разглядеть еще не потухший огонек надежды.И однажды Другая жизнь постучит в твою дверь.
Пространство нашего обитания в гигантских мегаполисах и этот, уже неотделимый от нашего существования, всегда демократичный город под названием «Метро»… Сотни километров подземной жизни, постоянно обновляющейся, бурлящей потоками или текущей небольшими ручейками. Люди опускаются и едут в метро, чтобы соединиться с другими людьми на поверхности, попасть в другую, каждый в свою, реку страстей, желаний или серой действительности. Главный герой Максим живет обычной и уникальной жизнью одновременно. Его мысли, встречи, решения становятся его судьбой.
Журналист, креативный директор сервиса Xsolla и бывший автор Game.EXE и «Афиши» Андрей Подшибякин и его вторая книга «Игрожур. Великий русский роман про игры» – прямое продолжение первых глав истории, изначально публиковавшихся в «ЖЖ» и в российском PC Gamer, где он был главным редактором. Главный герой «Игрожура» – старшеклассник Юра Черепанов, который переезжает из сибирского городка в Москву, чтобы работать в своём любимом журнале «Мания страны навигаторов». Постепенно герой знакомится с реалиями редакции и понимает, что в издании всё устроено совсем не так, как ему казалось. Содержит нецензурную брань.
Свод правил, благодаря которым преступный мир отстраивает иерархию, имеет рычаги воздействия и поддерживает определённый порядок в тюрьмах называется - «Арестантский уклад». Он един для всех преступников: и для случайно попавших за решётку мужиков, и для тех, кто свою жизнь решил посвятить криминалу живущих, и потому «Арестантский уклад един» - сокращённо АУЕ*.
Ироничная нежная история о любви и воссоединении отца и сына в самых невероятных обстоятельствах. Жизнь Дэнни катится под гору: он потерял работу, залез в долги, а его 11-летний сын не произносит ни слова после смерти матери. Отчаявшись, Дэнни тратит последние деньги на поношенный костюм панды, чтобы работать ростовой куклой в парке. И вот однажды сын Дэнни Уилл заговорил с ним. Вернее, с пандой, и мальчик не подозревает, что под мохнатой маской прячется его отец. Потеряет ли Дэнни доверие Уилла, когда сын узнает, кто он такой, и сможет ли танцующий панда выбраться из долгов и начать новую жизнь? На русском языке публикуется впервые.
Игорь Дуэль — известный писатель и бывалый моряк. Прошел три океана, работал матросом, первым помощником капитана. И за те же годы — выпустил шестнадцать книг, работал в «Новом мире»… Конечно, вспоминается замечательный прозаик-мореход Виктор Конецкий с его корабельными байками. Но у Игоря Дуэля свой опыт и свой фарватер в литературе. Герой романа «Тельняшка математика» — талантливый ученый Юрий Булавин — стремится «жить не по лжи». Но реальность постоянно старается заставить его изменить этому принципу. Во время работы Юрия в научном институте его идею присваивает высокопоставленный делец от науки.
Ну вот, одна в большом городе… За что боролись? Страшно, одиноко, но почему-то и весело одновременно. Только в таком состоянии может прийти бредовая мысль об открытии ресторана. Нет ни денег, ни опыта, ни связей, зато много веселых друзей, перекочевавших из прошлой жизни. Так неоднозначно и идем к неожиданно придуманной цели. Да, и еще срочно нужен кто-то рядом — для симметрии, гармонии и простых человеческих радостей. Да не абы кто, а тот самый — единственный и навсегда! Круто бы еще стать известным журналистом, например.
Холодная, ледяная Земля будущего. Климатическая катастрофа заставила людей забыть о делении на расы и народы, ведь перед ними теперь стояла куда более глобальная задача: выжить любой ценой. Юнона – отпетая мошенница с печальным прошлым, зарабатывающая на жизнь продажей оружия. Филипп – эгоистичный детектив, страстно желающий получить повышение. Агата – младшая сестра Юноны, болезненная девочка, носящая в себе особенный ген и даже не подозревающая об этом… Всё меняется, когда во время непринужденной прогулки Агату дерзко похищают, а Юнону обвиняют в её убийстве. Комментарий Редакции: Однажды система перестанет заигрывать с гуманизмом и изобретет способ самоликвидации.