Куэнкэй - [25]
– Говори.
– Я всего лишь коснулся не-птицы…
– Я пробовал! – с яростным шипением возразил Ошарсайя-Да. – Все воины били мертвоживущих жоэстэ! Они не падали, не умирали окончательной смертью. Они и сейчас там! И все еще способны нападать!
– А сможешь ли ты сам, охотник «ну», прекратить их не-жизнь? – заинтересованно осведомился Бодоруй-Да.
– Еще не знаю. – Куэнкэй-Ну приподнялся на лапах, оторвав грудь от земли, совсем чуть-чуть, не оскорбляя вождей. – Но я могу попробовать. Вот на этом не-звере, который стоит возле пустой норы.
Там и вправду до сих пор стоял небольшой (небольшой после стража, создавшего пустую нору, сам себя поправил Куэнкэй-Ну) мертвоживущий, тот, которого чужаки зачем-то отправляли в пустую нору. Про него все забыли и не обращали внимания. Он никому не мешал, не предпринимал никаких действий во время схватки, лишь стоял и тихонько жужжал о чем-то своем. Теперь же, когда Куэнкэй-Ну заговорил о нем, охотники удостоили его своим пристальным вниманием.
– Пробуй! – шипение Ошарсайя-Да вырывалось из пасти, как свист когтя, рассекающего воздух на пути к горлу соперника.
– Пробуй, – сурово повторил Бодоруй-Да.
Куэнкэй-Ну не стал медлить.
Пружинисто выпрямившись на лапах, он метнул в не-зверя жоэстэ. Несъедобное создание вздрогнуло, в одном месте у него вырвался сноп горячих светлячков, вверх потянулась почти невидимая струйка дыма. Странная не-жизнь в создании угасла.
Среди охотников, как мантулис, так и куарай, горячей возбужденной волной растеклось изумление.
– Мне нравится твой «ну», – Ошарсайя-Да успокоился так же внезапно, как и рассвирепел. – Мне не помешал бы такой охотник в моем племени. Он умён. Быстр. Его ванару сильна. Удивительно сильна. Он станет хорошей опорой вождю.
«Ты совершенно прав, – жестко подумал Куэнкэй-Ну. – Но я сам буду вождем. Скоро. И постараюсь, чтобы и твое племя стало моим, а ты – никем».
– Хорошая мысль, Ошарсайя-Да, – согласился Бодоруй-Да. – Слушай меня, «ну». Представь, что ты – старейшина. Что бы ты сейчас сделал сам для благополучия племени?
Изумление воинов сменилось недовольным ропотом – Бодоруй-Да применил несвойственный прежнему вождю подход, прямо спросив совета у самого слабого соплеменника. Но в ответ на недовольство Бодоруй-Да лишь шевельнул когтями на передней лапе. И ропот стих.
– Смею ли я, вождь… – для приличия «засомневался» Куэнкэй-Ну.
– Я разрешаю. Говори.
– Гацу появлялись много раз, значит, появиться вновь…
Куэнкэй-Ну «нерешительно» умолк.
– Продолжай.
– Им нельзя позволить создавать новые пустые норы. Легче владеть одной, вот этой, раз она уже есть, чем множеством нор. Племена должны заключить временный мир, чужаки могут появиться на территории любого племени. Обликом и сущностью и куарай, и мантулис, и иные охотники мефа – близки друг другу. Гацу-из-гнезда чужды нам. Значит, гацу-из-гнезда для нас – куда большие враги…
Куэнкэй-Ну прервался, подбирая мысли, несущиеся в его голове множественными прыжками, и отлавливая нужные. Все, что он говорил, и для него самого было ново.
– Продолжай, – подтолкнул его Бодоруй-Да, излучая удовлетворение, и было от чего – он обрел себе хорошего сомысленника, едва став вождем.
– Сейчас пустая нора не опасна… Но опасность может вернуться, когда чужаки обнаружат своих обездвиженных соплеменников по ту сторону и откроют тропу мести. Они подготовятся к схватке, и тогда нам не напасть на них неожиданно. Не стоит также находиться прямо возле пустой норы, наблюдать за ней лучше издали. Наблюдать непрерывно. Рано или поздно мы расширим мефа наших племен за счет мефа гацу-из-гнезда. И добытую пищу лучше убрать подальше от норы прямо сейчас.
Бодоруй-Да мгновенно подхватил совет:
– В знак применения я предлагаю шоюрофу, Ошарсайя-Да. Мы призовем своих самок и закрепим кровные узы между нашими племенами. Мы разделим добычу, но не здесь и не сейчас. Нам нужна безопасность.
– Я принимаю твое предложение, – важно ответил Ошарсайя-Да.
По знаку вождя куарай все «ра» кинулись к телам пищи и потащили их в лес.
Не медля, Ошарсайя-Да приказал своим воинам помочь воинам куарай. Даже воины «ра», которые еще не вошли в полную силу зрелости, крепки и способны утащить добычу, которая значительно больше и тяжелее их самих. Каждый воин справился с выбранной пищей самостоятельно, и вскоре на земле остался лишь страж-панцирник, а «ра», собиравшийся его взять, замешкался. Бывший вождь, Содоруй, приблизился и исследовал причину задержки. Затем доложил Бодоруй-Да:
– Этот гацу пострадал при схватке, вождь, его ванару погаснет быстро.
Это означало, что добыча не годится в пищу, для выведения потомства, но может послужить подпиткой для другой, полноценной пищи. Это также означало, что мозг этой добычи свободен для вознаграждения достойных охотников, проявивших себя перед племенем особыми заслугами. Древний обычай племен. Мозг умирающей добычи – лакомство для охотника, познавший разум врага укрепляет свою ванару…
Бодоруй-Да думал недолго. Куэнкэй-Ну ему не позволил раздумывать. Его интересовал чужак, и он хотел изучить его без помех. В одиночестве. Для собственных далеко идущих планов. И случай представился как можно более подходящий.
