Кудеяр - [50]

— Иоасафу, видать по всему, недолго уж властвовать, а потому я переговорю с духовными лицами, чтобы в случае чего провозгласили митрополитом столь любезного тебе Макария.

— Спасибо, отче. Всем надоела боярская смута, многие ныне жаждут сильной великокняжеской власти.

— К сожалению, конец смуты не близок. Многие влиятельные вельможи ещё не насытились неурядицами, царящими в нашем государстве. Взять хоть дворецкого Ивана Кубенского: то он Ивана Шуйского одолел, а ныне на Ивана Бельского волком смотрит и с Шуйскими опять заодно. А всё отчего? Думал он, что, отпихнув от власти Шуйских, сам начнёт всем заправлять, ан не вышло, потому как у Ивана Кубенского ума для больших дел маловато. Вот и ищет он вновь дружбы с Шуйскими.

Иван Кубенский был вне себя от гнева.

— Не я ли, — громко кричал он старшему брату Михаилу, — побил Ивана Шуйского? А что из этого вышло? Иоасаф вызволил из темницы Ивана Бельского и приблизил его к великому князю. А почему, спрашивается, не меня? Я как-никак троюродный брат государев, однако власти у меня нет. Почему так?

Михаил Иванович Кубенский хоть и старше Ивана, но строен и силён, чувствуется в нём воинская выправка: если Иван ратными талантами не обладал и потому никогда не бывал в полках, то Михаил, начиная с 1518 года, воеводствовал, воинская служба прерывалась у него лишь наместничеством в Торопце и Пскове. Не так давно стал он боярином. Услышав сетования младшего брата, Михаил Иванович прикрыл глаза: ему не хотелось, чтобы Иван проведал его тайные мысли.

«Пустозвон ты, вот и не даётся власть в твои руки: нынче одно твердишь, завтра — другое».

— Ты только подумай, братец, — продолжал возмущаться дворецкий, — Бельский в единомыслии с митрополитом Иоасафом ныне вызволил из темницы двоюродного брата великого князя, вернул ему отцовский удел. Как близкий родственник государя я рассчитывал на то, что владения Андрея Старицкого перейдут к нам, Кубенским, я даже не сомневался в этом. И вдруг — такой удар! Ну погоди, Иван Бельский, я и тебе сверну шею!

— Что же ты намерен делать, брат?

— Я побью в думе Ивана Бельского так же, как поколотил Ивана Шуйского.

— Для драки ума не надобно, а ты вот что лучше сделай: вели позвать сюда воеводу Дмитрия Палецкого да казначея Ивана Третьяка. Многие бояре ныне недовольны Бельским, но не со всеми нам по пути.

Первым явился толстый и приземистый Иван Иванович Третьяк, долго отбивал поклоны перед иконами, посверкивая огромной блестящей лысиной. Он доводился двоюродным братом Вассиану Патрикееву и по своим мыслям был близок к нестяжателям. Будучи человеком просвещённым, Иван Иванович состоял в переписке с Иосифом Волоцким, которому когда-то советовал просить прощения у новгородского архиепископа Серапиона, сведённого с епархии и заточённого в Андроников монастырь великим князем Василием Ивановичем за речи против иосифлян. Иосиф Волоцкий не соглашался с Третьяком и в ответных посланиях доказывал свою правоту.

Дмитрий Фёдорович Палецкий отличался особой статью, свойственной воинским людям. Совместная служба сдружила его с Михаилом Ивановичем Кубенским, поэтому при встрече они крепко обнялись.

— Зачем позвали, братья, в столь поздний час? — голос у него зычный, слышимый в бою издалека.

— Да ты присядь наперёд, потом кричи на все хоромы, — с лёгким укором, спрятанным в улыбку, произнёс Михаил.

Иван Кубенский, не обратив внимания на предостережение брата, заговорил громко, возмущённо:

— Видали, какие кренделя Иван Бельский откалывает? Не пора ли его вновь отправить на Белоозеро?

Палецкий весело рассмеялся:

— Что это ты, Иван, на Бельского взъярился? Уж не потому ли, что наследство Андрея Старицкого, о котором ты нам все уши прожужжал, из рук ускользнуло?

— Хотя бы и потому!

— Что ж ты теперь намерен делать?

— А я уж сказал о том: Ивана Бельского отправлю на Белоозеро.

— Неужто один сладишь?

— Я и один не побоюсь, помнишь, чай, как Ивана Шуйского я одолел?

— Иван Бельский, — вмешался в разговор казначей Иван Третьяк, — многим боярам стал неугоден. Государевой казной он как своей собственной распоряжается. Можно ли такое терпеть? Только мы, сидящие здесь, его не одолеем, нам без помощи Шуйских не обойтись.

Иван Кубенский недовольно скривился, однако брат поспешил поддержать Третьяка.

— Иван Васильевич Шуйский, — произнёс Дмитрий Палецкий, — располагает во Владимире большой силой, с помощью которой мы и одолеем Бельского. Надобно немедля снарядить во Владимир гонца с известием, чтобы в ночь с Сильвестра на Малахия[57] Иван Васильевич вместе с детьми боярскими явился в Москву. Думаю, он не откажется от участия в задуманном нами деле: Шуйские давно уже хотят посчитаться с Бельским.

— Может, и за Андреем Шуйским послать? — предложил Михаил Кубенский.

— Андрей Шуйский сейчас в Заволжье, его скоро не сыщешь. Думаю, однако, что в нём особой нужды нет. А вот возмутить московский люд против Бельского и митрополита следует, особенно новгородцев, живущих в Москве, — они всегда были верны Шуйским.

Иван Кубенский прервал речь Дмитрия Палецкого:

— В грамоте, которую мы пошлём Ивану Шуйскому, следует написать, что мы, князья Кубенские, будем с ним заодно, ежели станем при государе первыми!