Кудесник - [49]

Она отдавала себя. Инстинктивно она налегла на его руку, избирая общий для них любовный ритм. Его крепкие пальцы действовали, как по волшебству, доводя ее до беспорядочной дрожи. И когда он вобрал ее в ладонь, она уткнулась ему в затылок, застонав, как только на нее накатилась приливная волна наслаждения.

— Хочу тебя! — чуть ли не выкрикнул он. — Хочу тебя горячей, голой и лежащей подо мной! Скажи, что ты тоже этого хочешь!

Хочет? Да она обмирает в ожидании этого! Она обезумела от желания, горя готовностью получить от него всенаполняющую ласку, на которую способен только он. Выше талии она была самая настоящая леди. Ниже талии она двигалась в такт его невероятным касаниям, бешеная, как сука во время течки. Большее было невообразимо. Остановиться она уже не могла.

— Скажи! — требовательно проговорил он, и голос его дрожал от страсти. Он наклонился еще ближе, и губы его находились выше ее губ лишь на несколько мучительных дюймов. — Мне все равно, правда это будет или нет. Скажи, что хочешь меня.

Правда или нет?

Да как он может сомневаться? Тело ее говорило, до какой степени она его хочет, как она его любит. Ее любовь к нему была единственной для нее истиной. И единственным, в чем она не позволяла себе признаться. Достичь такой близости, а затем увидеть, как гаснет страсть в его взоре, когда она расскажет о себе правду… вот это действительно ее убьет.

— Иэн, я не могу…

Такси резко остановилось. Повернув голову, Джилл увидела фонарь перед своим домом. Конец поездке. И фантазиям.

Позднее она так и не смогла понять, как это Иэну удалось так быстро разъединиться и как ему удалось устроить ее на другом конце сиденья и скромненько накрыть ей ноги ее же плащом, прежде чем таксист успел выключить счетчик и обернуться.

— Мы приехали, сеньорита. А сеньор поедет назад?

— Да, — заявил Иэн, прежде чем успела ответить она. — Поедет.

Он открыл дверцу и выпустил ее, и ни в его прикосновениях, ни в выражении его лица уже не было тепла. Маска вернулась на место, появился стальной фасад, заставляющий людей воспринимать его как человека холодного и отстраненного. Но Джилл знала, что под этой бесстрастной внешностью бьется страстное, ранимое сердце. Сердце, способное разорваться, как и ее собственное.

Ничего постоянного между ними быть не может. Она это знала. Но она также знала, что она обязана сказать ему правду, почему это именно так. Он спас ее от орка и от нациста, а только что — от понимающей ухмылки сующего нос не в свое дело таксиста. Она не могла позволить ему уехать с убеждением, будто она убегала именно от него, будто именно он вынудил ее уехать. Она вплела пальцы в его ладонь, лежавшую на ручке дверцы.

— Иэн, то, что ты хотел, чтобы я сказала в машине, — сущая правда.

Какое-то время ничего не происходило. Затем он оторвал руку, повернул ее ладонью вверх и сам сплел с нею пальцы. Взгляды их сомкнулись, и настал драгоценный миг, когда во всей вселенной существовало одно лишь их прерывистое дыхание и ритмичное биение их сердец.

— Можете ехать, — проговорил таксисту Иэн, не отводя глаз от Джилл. — Сеньор остается.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Она зашла в полумрак своей гостиной, где прорисовывались знакомые очертания предметов обстановки и где через стеклянную дверь тускло просвечивала бледная Луна. Этот дом был для нее спасительной гаванью, островком мира в безумной, хаотичной вселенной. Но мир тотчас же исчез, как только она услышала шаги позади себя.

— Свет зажечь? — тихо спросил он.

— Не надо, — ответила она. В темноте было легче, было проще рассказать правду о своем происхождении. Она скрестила руки на груди, поверх облегающего дождевика — уловка, которая должна была сработать. Все еще глядя в сторону, она заговорила, надеясь, что из ее уст польется складная речь. Но ей удалось выдавить из себя одну лишь фразу:

— Может быть, чаю?

Ей показалось, что он улыбнулся.

— Только не сейчас.

“Дура, конечно же, ему сейчас не до чаю!” Лицо ее исказила гримаса, и ей стало больно, ибо она осознала, до чего неловко прозвучал вопрос. Но она могла вести себя только неловко. Она еще никогда не приглашала мужчину в дом для того, чтобы… В общем, она еще никогда не приглашала мужчину в дом. В фильмах и книгах все это выглядело легко и естественно, как свалиться с бревна. Но она никогда не чувствовала себя до такой степени неестественно. Она смущалась от неловкости и понятия не имела, как вести себя дальше.

— Тогда, может быть, кофе?

— Хочу, чтобы ты расслабилась, — сказал он и встал сзади. — Мы здесь одни. Тут нет камер симулятора, нет кибертехников, нет орков, нацистов или таксистов. Только ты и я. И, по правде говоря, — признался он, даря ей жаркий поцелуй в затылок, — я точно так же не знаю, что делать дальше, как и ты.

“Ну, да, конечно!”

— Но ведь ты был шесть лет женат!

— Я знаю о сексе. — Голос его вдруг посуровел, и в словах его явственно прозвучала горечь. — Саманта была ненасытна и жаждала физических радостей. Беда заключалась в том, что ей было безразлично, от кого их получать. Мужчины для нее были взаимозаменяемы. Включая мужа.

Слова звучали как бы издалека, из пустого пространства, где Иэн был один. Она повернулась к нему лицом и увидела, как в его взгляде отражается вечное одиночество. Впервые она осознала, почему он так далек, почему он построил вокруг себя стену из цифр и фактов, оберегая собственное сердце. Она мягко улыбнулась, не боясь строгого выражения его лица, потому что теперь она знала, что любит скрывающегося за этим фасадом человека.