Куда ведет Нептун - [77]

Однажды в Месяцеслове прочитал: «Человек есть малый мир в многотрудной жизни». Малый его мир, как малая планета, вращался вокруг императорского двора, балов в самых знатных домах, ассамблей в царских дворцах…

Харитона не оставляло ощущение, что с каждым днем поднимается по вантам — все выше и выше. И вот-вот вступит на поднебесную высоту и весь мир всеми своими сияющими сторонами откроется перед ним.

Так летели годы, обещая благополучие, карьеру, почет.

И вдруг…

ДРУЖЕСТВО

Беринг уже собрался было в Охотск, когда до него дошли ужасные вести: умерли от цинги командиры двух отрядов — Питер Ласиниус и Василий Прончищев. Трудно описать горе командора. Человек волевой, в действиях решительный, тут он растерялся. Как быть дальше? Кем заменить погибших? Продолжать ли вообще северный поход? Капитан-командор направляет в Санкт-Петербург адъютанта Дмитрия Лаптева: что думает обо всем этом Адмиралтейств-коллегия? Каковы будут дальнейшие указания?

Дмитрий в столице. Четыре года не видел он брата.

Тот же дом на берегу Карповки. Якорь у ворот, похожий на спрута. И вот — встреча…

— Димушка?! Ты?

Глаза Дмитрия увлажняются, трется щекой о щеку Харитона.

— Какой же ты… совсем седой.

Невеселый у них разговор. Харитон бледен. Столько сразу навалилось! Как осознать душой и умом то, об чем поведал брат! Уже поздним вечером Харитон не сумеет сдержать своих чувств, горько воскликнет:

— Боже милосердный, оправданно ли все это? Такие люди… Зачем?

И через минуту устыдится своих слов:

— Да нет! Я все понимаю. Я все понимаю, Димушка… Но как подумаю, что нет Василия… И Таня… Какой же это путь гибельный!

Сообщением Дмитрия Лаптева удручена и Адмиралтейств-коллегия. Немедля поднимают головы противники экспедиции: «Разорение казны! Люди напрасно гибнут!»

Несколько дней продолжаются споры: быть северным походам или не быть? Может, ограничить экспедицию только Беринговым плаванием к берегам Америки?

Глава Адмиралтейств-коллегии Головин, старый морской волк, кладет конец сомнениям:

— Изыскание северного пути нельзя остановить. Сие дело доставит отечеству великую и бессмертную славу.

Командиром бота «Иркутск» назначен Дмитрий Лаптев. Предписано проторить путь от устья Лены к колымским берегам.

Летом Харитон отправлял жену с сыном в родную деревню Пекарево. Дома хозяйничал один. С Дмитрием почти не виделся. Брат спозаранку убегал. Капитан бота — сколько сразу забот! Такелаж новый потребен. Справить множество всяких бумаг. Команду подобрать. Из сорока пяти членов экипажа бота «Иркутск» в живых осталось менее половины.

Да и Харитону хлопот предостаточно. Яхта «Декроне» введена в Неву. Просмолка, покраска ботов. Паруса заменить, каюты подновить…

Скоро братьям расставаться. Грустно. Когда теперь увидятся? И острая тоска — увидятся ли?..

Однажды Харитон вспомнит:

— Не запамятовал, как перед вашим отъездом на кладбище ходили?

— Помню.

— У меня тогда было предчувствие… нехорошее.

— Ты о чем?

— Надпись на могиле. Не сказал вам тогда. Знаешь, что там было сказано? «Всяк путешествующий к гробу присмотрися».

— Чудак. Не всякий ли живущий должен о гробе помнить? Ты ведь тоже на своей яхте путешествуешь.

— Ну, яхта. То прогулки.

Дмитрий вынул из обшлага камзола лист бумаги.

— Вот, новую инструкцию получил. Ранее предписывалось выполнить плавание за два года. Теперь дано четыре года. Дозволено сушей идти, ежели льды дорогу загородят.

— Докуда?

Дмитрий засмеялся:

— А до докудыкиных гор. А докудыкины горы аж на самой Колыме.

— Спать давай ложиться, — говорит Харитон. — Поздно. Великий мореплаватель. Открыватель докудыкиных гор.

Харитон лежит с открытыми глазами. Где-то у него Васькины письма? Все спрашивал из своего Ревеля: как да что слышно об экспедиции во льды? Надо найти завтра. Васька, Васька! Где этот чертов Оленек? Думал ли, что там найдет свой конец?

— Не спишь? — спрашивает Дмитрий.

— Где этот Оленек? А, Димушка?

— Вблизи Таймыра. Точно не знаю, сколько верст.

К утру Харитон уснул. Когда поднялся, Дмитрия уже не было.

Сейчас мы останемся наедине с командиром придворной яхты «Декроне». Прохладно в доме. Харитон запахивается в халат. Бежит в сени, пьет воду. Умывается, поливая себе из кувшина. Стоит у подоконника. Грязная Карповка. Глинистый обрыв. В голубом небе перистые облака.

Харитон садится за стол, чинит гусиное перо; перед ним малахитовая чернильница с откинутой медной крышкой.

Как часто поступки, которые мы совершаем, невозможно объяснить простой житейской логикой, доводами рассудка. Можно рассчитать что угодно… Но как и чем измерить порыв души?

Перо скользит по бумаге.

«Ея Императорскому Величеству Государыне Анне Иоанновне.

Прошение.

Понеже ныне в Камчатской экспедиции есть вакация, прошу меня от флота лейтенанта пожаловать и послать в вышереченную экспедицию в должность командира дубель-шлюпки „Якутск“ вместо умершего лейтенанта Василия Прончищева. Харитон Прокофьевич Лаптев».

Во время утреннего доклада императрице зачитают прошение.

— Лейтенант Лаптев желает уйти с яхты? Что за странный порыв! Я хочу говорить с ним сама.

…Харитон в кабинете государыни. Затянут во флотский мундир, треуголка на согнутой руке.