Куда приводят мечты - [16]

Мэри стояла неподвижно, уставившись на Ричарда и Энн с выражением сомнения на лице.

– Мэри, давай, – настаивал я, напрягаясь изо всех сил.

«Мэри, отдай его им, – подумал я. – Пусть они посмотрят».

Она повернула прочь.

– Мэри! – закричал я.

И тут же себя остановил. «Отдай им письмо!» – мысленно закричал я. Она заколебалась, потом повернула назад, в сторону нашей спальни. «Вот так, отдай ей письмо, – подумал я. – Отдай, Мэри. Сейчас».

Она стояла не двигаясь.

«Мэри, – мысленно умолял я, – ради бога, отдай письмо маме».

Она вдруг резко повернулась в сторону своей комнаты и поспешно направилась туда, пройдя сквозь меня. Я развернулся и побежал за ней.

– Что ты делаешь? – крикнул я. – Разве не слышишь?..

Мой голос замер, когда она смяла листок и бросила в корзину для мусора.

– Мэри! – в отчаянии повторил я.

Я в смятении уставился на нее. Почему она это сделала?

Но я понял, Роберт; понять это было нетрудно. Она подумала, что подсознательно проявила собственные мысли. Она не хотела заставить Энн страдать еще больше. Это было сделано из лучших побуждений. Но от этого разбилась моя последняя надежда сообщить Энн о моем существовании.

Меня захлестнула волна парализующей печали. «Боже правый, это, должно быть, сон! – думал я, вдруг возвращаясь к прежним мыслям. – Это не может быть правдой!»

Я прищурился. У себя под ногами я увидел табличку с надписью: «Кристофер Нильсен. 1927–1974». Как я сюда попал? Тебе когда-нибудь случалось очнуться в своей машине и с недоумением обнаружить, что ты заехал очень далеко и не помнишь, как это произошло? В тот момент у меня было подобное ощущение. Правда, я понятия не имел, что же там делаю.

Я пришел в себя довольно быстро. Рассудок мой кричал: «Этого не может быть в реальности!» Этот же рассудок знал, что существует способ выяснить все наверняка. Я уже однажды начинал это делать, но тогда меня что-то удержало. Сейчас меня ничто не остановит. Был лишь единственный способ узнать, сон это или реальность. Я начал спускаться под землю. Для меня это было не большим препятствием, чем двери. Я погрузился в темноту. И чтобы не сомневаться, продолжал думать. Я увидел гроб прямо под собой. «Как же я увижу в темноте?» – недоумевал я, но тут же постарался выбросить это из головы. Имело значение лишь одно: узнать. Я проскользнул в гроб.

Казалось, мой вопль ужаса многократно отражается от стенок могилы. Оцепенев, я с отвращением уставился на свое тело. Оно начало разлагаться. Мое напряженное лицо напоминало маску, застывшую в страшной гримасе. Кожа разлагалась, Роберт. Я увидел… нет, не надо. Не стоит вызывать в тебе такое же отвращение, какое испытал я.

Я закрыл глаза и, продолжая кричать, выбрался оттуда. Меня овевали холодные, влажные потоки. Открыв глаза, я осмотрелся. Опять туман, этот серый клубящийся туман, от которого не было спасения.

Я побежал. Должен же он где-то кончиться. Чем дальше я бежал, тем гуще становился туман. Я повернул и побежал в обратном направлении, но это не помогло. Туман сгущался. Я мог рассмотреть что-то лишь на расстоянии нескольких дюймов. Я зарыдал. В этой мгле можно блуждать вечно! Я в страхе закричал:

– Помогите! Пожалуйста!

Из сумрака появилась фигура: опять тот человек. У меня было ощущение, что я его знаю, хотя лицо было незнакомо. Я подбежал к странному человеку и схватил его за руку.

– Где я? – спросил я.

– В месте, которое ты сам придумал, – ответил он.

– Я тебя не понимаю!

– Сюда тебя привело твое сознание, – сказал он. – И удерживает тебя здесь.

– Мне придется здесь остаться?

– Вовсе нет, – сказал он. – Можешь в любой момент разорвать эту связь.

– Каким образом?

– Надо сконцентрироваться на чем-то, что находится вовне.

Я начал уже задавать следующий вопрос, когда почувствовал, как меня опять призывает печаль Энн. Я не мог оставить ее в одиночестве. Не мог.

– Ты ускользаешь прочь, – предостерегающе произнес человек.

– Я не в силах просто так оставить ее, – сказал я.

– Придется, Крис, – откликнулся он. – Либо ты пойдешь дальше, либо останешься таким, как есть.

– Не могу просто так оставить ее, – повторил я.

Прищурившись, я осмотрелся по сторонам. Человек пропал. Так быстро, что казалось, он – плод моего воображения.

Я опустился на холодную сырую землю, чувствуя себя безвольным и несчастным. «Бедная Энн, – думал я. – Теперь ей придется начать новую жизнь. Все наши планы нарушены. Места, которые мы собирались посетить, захватывающие проекты, которые мы планировали. Написать вместе пьесу, сочетая ее поразительную память о прошлом и интуицию с моими способностями. Купить где-нибудь лесной участок, где она могла бы фотографировать жизнь природы, а я – писать об этом. Купить передвижной домик и путешествовать по стране в течение года, чтобы многое повидать. Посетить, наконец, места, о которых всегда говорили, но еще не видели. Быть вместе, наслаждаясь жизнью и обществом друг друга».

Теперь все было кончено. Она осталась одна; я ее потерял. Мне нужно было жить. Я сам виноват в том, что погиб. Я был глупым и легкомысленным. Теперь она осталась одна. Я не заслуживал ее любви. Растратил попусту многие мгновения жизни, которые мы могли бы провести вместе. Теперь я загубил оставшееся у нас время.