Куда она ушла - [48]

Всякий раз, когда речь заходила о несчастном случае, Миа говорила, что вся та неделя как размытое пятно. Она не помнила ничего. И я не собирался говорить ей о своем обещании. Обещании, которое я, в конце концов, вынужден был сдержать.

Но она знала.

Неудивительно, что она ненавидит меня.

Странно, но я чувствую облегчение. Я так устал носить этот секрет в себе. Я так устал чувствовать вину за то, что заставил ее жить. И злобу за то, что она живет без меня. Я так устал чувствовать себя лицемером за все это.

Я стою на мосту какое-то время, позволяя ей уйти, а потом прохожу оставшуюся сотню метров к пешеходному переходу. Я видел десятки такси проносящихся внизу по шоссе, так что, даже если я понятия не имею, где нахожусь, я больше чем уверен, что поймаю такси, которое отвезет меня обратно в отель. Но когда я перехожу пешеходный переход, то оказываюсь не на проезжей части, а на площади. Я машу рукой, останавливаю запыхавшегося бегуна, парня средних лет, спрашиваю, где я могу поймать такси, и он указывает мне на группу зданий.

- В будни там обычно очередь. Не знаю, на счет выходных, но уверен, вы найдете где-нибудь там такси.

Он слушает Айпод и вытаскивает наушники, чтобы поговорить со мной, но музыка все еще играет. И это «Fugazi». Парень бегает под «Fugazi», под заключительную часть композиции «Победитель оспы». Затем песня переключается, и теперь это «Дикие кони» в исполнении «Rolling Stones». Музыка как будто, не знаю, свежий хлеб на пустой желудок или камин в промозглый день. Она вылетает из наушников и манит меня.

Парень продолжает смотреть на меня.

- Вы Адам Уайлд? Из «Shooting Star»? — Спрашивает он. Не как фанат, а просто из любопытства.

Через силу я прекращаю слушать музыку и обращаю свое внимание на него.

— Да. — И протягиваю ему руку.

- Не хочу показаться грубым, — говорит он после пожатия, — но что вы делаете в Бруклине в семь тридцать субботним утром? Вы заблудились или что-то вроде того?

- Нет. Теперь нет, во всяком случае.

Приглушенно поет Мик Джаггер, и мне приходится практически прикусить губу, чтобы удержаться от подпевания. Раньше я никуда не выходил без своего плеера. А потом эта привычка ушла, как и все остальное. Но теперь я возьму его. Он нужен мне.

— Могу я попросить вас о безумно громадной и просто безумной услуге? — Спрашиваю я.

- Тааак?

- Могу я одолжить ваш Айпод? Только на один день? Если вы дадите мне свои имя и адрес, его доставят вам обратно. Обещаю, к завтрашней пробежке он снова будет у вас.

Он качает головой и смеется.

— Одной пробежки с утра пораньше для меня достаточно, но да, я одолжу вам его. Звонок у меня дома не работает, так что просто оставьте его в кафе «Саут-Сайд» на Шестой авеню в Бруклине, для Ника. Я бываю там каждое утро.

- Ник. Кафе «Саут-Сайд». Шестая авеню. Бруклин. Я не забуду. Обещаю.

- Я верю вам, — говорит он, сматывая наушники. — Боюсь только, вы не найдете там ни одной песни «Shooting star».

- Тем лучше. Я верну вам плеер к вечеру.

- Не волнуйтесь об этом, — говорит он. — Батарея была полностью заряжена, когда я выходил, так что все должно быть в порядке, по крайней мере… в течение часа. Эта штука древнее динозавров. — Он тихо смеется. А затем убегает, махнув мне даже не оборачиваясь.

Я включаю Айпод, он действительно потрепанный. Мысленно делаю заметку подарить ему новый, когда верну этот. Я просматриваю его коллекцию — все от Чарли Паркера до «Minutemen» и «Yo La Tengo». У него тут целые плейлисты. Я выбираю один под названием «Хорошие песни». И когда появляются звуки фортепьяно в начале песни «Зачинщики» группы «New Pornographers», я понимаю, что доверился нужному человеку. Затем что-то из репертуара Эндрю Берд, за ним крутой Билли Брэгг и Wilco, песня которую я не слышал много лет, и следом композиция «Чикаго» Суфьяна Стивенса, которую я раньше очень любил, но перестал слушать потому, что она слишком сильно будоражила меня. Но сейчас она в тему. Это как после изнуряющей жары принять холодную ванну и успокоить все те зудящие и не имеющие ответа вопросы, которыми я больше не в силах мучить себя.

Я включаю громкость на всю, так что музыка бьет даже по моим пережившим многое перепонкам. Вместе с шумом просыпающегося центрального Бруклина — грохотом железных ворот и пыхтящими автобусам — это чертовски громко. Поэтому когда голос проникает сквозь этот шум, я практически его не слышу. Но это он, голос, к которому я прислушивался все эти годы. — Адам! — Кричит он.

Сначала мне не верится. Я выключаю Суфьяна. Озираюсь вокруг. А затем вижу ее перед собой, ее мокрое от слез лицо. Она повторяет мое имя, как будто это единственное слово, которое я когда-либо слышал.

Я отпустил ее. Я на самом деле отпустил. Но она здесь. Прямо передо мной.

- Я думала, что потеряла тебя. Я вернулась и искала тебя на мосту, но, не увидев тебя, подумала, что ты пошел обратно в сторону Манхэттена, и меня осенила эта глупая идея обогнать тебя на такси и поймать с другой стороны. Знаю, это эгоистично. Я слышала, что ты говорил там, на мосту, но мы не можем оставить все, как есть. Я не могу. Только не снова. Мы должны попрощаться по-другому. Лучше…