Куда идём? - [35]
Может возникнуть вопрос: а какое отношение все это имеет к проблеме российских немцев? К сожалению, имеет, и даже очень прямое. Не только потому, что наша проблема жестко вписана в проблематику России и Германии. Но и потому, что отношение двух стран к нашей проблеме, к российским немцам вообще, к их движению во многом обусловлено именно описанной ситуацией. Это хорошо видно на примере нашей Федеральной НКА.
Создание ФНКА было, как мы помним, исключительно трудным. С одной стороны, национальное движение без государственной поддержки, без собственной экономической базы, без реальных достижений в многолетней борьбе за политическую реабилитацию народа, при постоянной внутренней обессиливающей конфронтации, разогреваемой вдобавок извне — практически выдохлось. Организации как юридические лица существовали еще, но свою деятельность вынуждены были ограничить выполнением проектов, чтобы хоть как-то существовать, и весь их "актив" свелся постепенно к исполнителям этих проектов, т. е. к штату из нескольких человек. Но эти исполнители были уже как правило не общественниками, а наемными работниками, часто не имеющими даже отношения к российским немцам. Особенно у Международного союза немецкой культуры, с самого начала дальновидно определившего свою "национальную" миссию: зарабатывание денег, выделяемых на решение национальной проблемы.
В этой ситуации создание ФНКА выглядело спасением: разрозненные силы объединяются, конфронтация преодолевается, и все вместе приобретают к тому же более высокий статус — федеральной организации, пользующейся поддержкой государства.
Проблема лидера тоже была решена прагматически: если все действующие лидеры за много лет конфронтации уже видеть друг друга не могли, то надо было пригласить лидера "со стороны". Жребий пал на человека, давно известного в движении российских немцев, с одной стороны, как имеющий опыт административной работы и депутатский опыт в Госдуме и вдобавок являющийся замминистра по делам национальностей; с другой стороны — как весьма ненадежный соратник, сменивший не раз свою политическую ориентацию в зависимости от конъюнктуры и в национальном движении, и в гораздо более профитной и масштабной, но еще более неустойчивой общероссийской политической тусовке.
Конечно, риск был велик. Потому что в серьезной борьбе, которая предстояла за создание автономии, за ее укрепление, за решение с ее помощью всей проблемы российских немцев стопроцентно надежным должен был быть каждый. Тем более — лидер. Но выхода не было.
Противники же автономии делали все, чтобы она не была создана, даже войдя в Оргкомитет. А когда съезд по ее учреждению был уже неотвратим, они вдруг тоже стали "сторонниками" автономии — чтобы не только успеть вскочить в уходящий поезд, но и попытаться завладеть кабиной машиниста. И выдвинули свою кандидатуру на "машиниста" — председателя того самого дальновидного "Союза культуры", человека по репутации очень схожего с первой кандидатурой, только вместо политического, административного и министерского опыта имевшего лишь опыт той самой мелкой подрядной работы, которая исключает какие-либо национальные интересы.
Так на съезде вступили в жесткую схватку рискованные надежды одних со страхом лишиться налаженного подряда других; народ же в лице будущей ФНКА оказался в такой решающий момент фактически перед кофейной гущей. Все по законам "демократии"!..
Тактику и стратегию победы прорабатывали кандидаты основательно. Один — во всеоружии большого опыта демократического российского беспредела — не столько программой, сколько точным расчетом сил, потенциальных голосов и даже того, как рассадить делегации в зале. Что же касается другого, то, может быть, когда-нибудь кто-нибудь опишет если не пером Салтыкова-Щедрина, то хотя бы пером какого-нибудь угнетающе-саркастического Шендеровича, как "пиарили" в пользу председателя Союза "культуры", как в два часа ночи в гостинице будили делегатов съезда и вручали им пакеты с бесплатными изданиями МСНК "лично от председателя", какие карикатурные амбиции и самомнение обнаружились вдруг у человека, так скромненько всегда пытавшегося убедить всех в том, что он "вне политики" и что его дело — "пахать в поле и делать конкретные дела". Пусть это опишут более способные. Для нас здесь важны только две вещи: что готовность многих делегатов еще раз поверить в исправимость людей и поддержка (искренняя? или коварно просчитанная на годы вперед?) Министра В.Михайлова оказались сильнее пакетов ночного пользования, и что даже нескрываемая поддержка германской стороны (будем считать, только моральная) не помогла безнациональному пахарю стать за одну ночь национальным политиком. (Впрочем, может быть просто время вручения пакетов было выбрано не то).
И тут-то мы вскоре и услышали от германской стороны пожелания "большей демократии". Но, видимо, это были требования какой-то особой демократии, в учебниках еще не описанной. Потому что недостаточно демократичными были признаны и результаты голосования — где-то 90: 70 (видимо, демократичным было бы только наоборот); недостаточно демократичным было и предложение победившей стороны проигравшей стороне занять большинство руководящих постов в ФНКА (видимо, надо было все посты ей отдать); недостаточно демократичным было и предложение всем работать вместе, по единому плану, единой командой, на общую цель.
«– Почему вы молчите? – кричу я, держась из последних сил над колодцем. – Почему вы ничего не делаете? Ведь наш двор тонет!» Повесть о трагической судьбе депортированных в начале войны немцев Поволжья.
1989-й год для нас, советских немцев, юбилейный: исполняется 225 лет со дня рождения нашего народа. В 1764 году первые немецкие колонисты прибыли, по приглашению царского правительства, из Германии на Волгу, и день их прибытия в пустую заволжскую степь стал днем рождения нового народа на Земле, народа, который сто пятьдесят три года назывался "российскими немцами" и теперь уже семьдесят два года носит название "советские немцы". В голой степи нашим предкам надо было как-то выжить в предстоящую зиму.
Микроистория ставит задачей истолковать поведение человека в обстоятельствах, диктуемых властью. Ее цель — увидеть в нем актора, способного повлиять на ход событий и осознающего свою причастность к ним. Тем самым это направление исторической науки противостоит интеллектуальной традиции, в которой индивид понимается как часть некоей «народной массы», как пассивный объект, а не субъект исторического процесса. Альманах «Казус», основанный в 1996 году блистательным историком-медиевистом Юрием Львовичем Бессмертным и вызвавший огромный интерес в научном сообществе, был первой и долгое время оставался единственной площадкой для развития микроистории в России.
Вопреки сложившимся представлениям, гласность и свободная полемика в отечественной истории последних двух столетий встречаются чаще, чем публичная немота, репрессии или пропаганда. Более того, гласность и публичность не раз становились триггерами серьезных реформ сверху. В то же время оптимистические ожидания от расширения сферы открытой общественной дискуссии чаще всего не оправдывались. Справедлив ли в таком случае вывод, что ставка на гласность в России обречена на поражение? Задача авторов книги – с опорой на теорию публичной сферы и публичности (Хабермас, Арендт, Фрейзер, Хархордин, Юрчак и др.) показать, как часто и по-разному в течение 200 лет в России сочетались гласность, глухота к политической речи и репрессии.
Книга, которую вы держите в руках, – о женщинах, которых эксплуатировали, подавляли, недооценивали – обо всех женщинах. Эта книга – о реальности, когда ты – женщина, и тебе приходится жить в мире, созданном для мужчин. О борьбе женщин за свои права, возможности и за реальность, где у женщин столько же прав, сколько у мужчин. Книга «Феминизм: наглядно. Большая книга о женской революции» раскрывает феминистскую идеологию и историю, проблемы, с которыми сталкиваются женщины, и закрывает все вопросы, сомнения и противоречия, связанные с феминизмом.
На протяжении всего XX века в России происходили яркие и трагичные события. В их ряду великие стройки коммунизма, которые преобразили облик нашей страны, сделали ее одним из мировых лидеров в военном и технологическом отношении. Одним из таких амбициозных проектов стало строительство Трансарктической железной дороги. Задуманная при Александре III и воплощенная Иосифом Сталиным, эта магистраль должна была стать ключом к трем океанам — Атлантическому, Ледовитому и Тихому. Ее еще называли «сталинской», а иногда — «дорогой смерти».
Сегодняшняя новостная повестка в России часто содержит в себе судебно-правовые темы. Но и без этого многим прекрасно известна особая роль суда присяжных: об этом напоминает и литературная классика («Воскресение» Толстого), и кинематограф («12 разгневанных мужчин», «JFK», «Тело как улика»). В своём тексте Боб Блэк показывает, что присяжные имеют возможность выступить против писанного закона – надо только знать как.
Что же такое жизнь? Кто же такой «Дед с сигарой»? Сколько же граней имеет то или иное? Зачем нужен человек, и какие же ошибки ему нужно совершить, чтобы познать всё наземное? Сколько человеку нужно думать и задумываться, чтобы превратиться в стихию и материю? И самое главное: Зачем всё это нужно?