Куда идем мы… - 3 - [70]

д. Алаево,

Юргинского сектора

Кемеровской локации.

56°09′ с. ш. 84°54′ в. д.

Тот был непохож на самого себя. Обычно молчаливый и покладистый аутист кипятился, ругался и бунтовал, отказываясь идти к переправе:

– Зачем мы туда идем? Нам нельзя идти к этим ведьмам, потому что мы монахи. Нас там съедят, а то и что похуже. Потому что они ведьмы, а мы – монахи. Это только Псих может туда пойти, потому что он плохой монах и полный псих. Никто не ходит к ведьмам, тем более – добровольно, потому что у людей и демонов есть мозги! И только у Психа монолитная голова, раз уж он собрался идти к ведьмам! Босс, хоть ты ему скажи!

Четвертый ничего не понимал и вертел головой, переводя взгляд с Психа на Тота обратно:

– Погодите! – прервал он, наконец, этот монолог. – Мы закончили свои дела в Кузбассе, Псих с друзьями одолел босса локации – фальшивого Носорога, потом мы посетили Кемерово, нам отсыпали кучу очков, больше нам там делать было нечего, и мы двинулись дальше – так?

– Так, – подтвердил Тот.

– Хорошо, – кивнул монах. – Дальше мы заспорили, как лучше идти на запад – через Томскую или через Новосибирскую локацию, так?

– Так.

– А Псих сказал, что придется посетить обе, поскольку по квесту нам надо одолеть минимум шестерых боссов в Сибирской суперлокации, а мы пока отработали только двоих – Красного ребенка в Иркутской локации и Носорога в Кузбассе. А сибирских локаций осталось ровно под счет – Томск, Новосиб, Омск и Тюмень. Поэтому отрабатывать придется каждую локацию, иначе придется огромный крюк делать – либо к югу в Алтай, либо к северу в Югру. За квест такие штрафы, что нам по любому придется его либо сделать, либо сдохнуть. Псих, я правильно излагаю?

– Да, даже близко к тексту, – кивнул обезьян.

– Начать решили с Томска, потому что он близко к границе с Кузбассом, оттуда спуститься к Новосибирску и уже оттуда уйти на запад к Омску, правильно?

– Правильно! – согласился Тот.

– Сейчас мы в пограничном кузбасском селе Алаево, где собирались переправиться на пароме через реку Томь в томское уже пограничное село Яр, благо от него до Томска всего 30 километров, за день дойдем. Все верно?

– Конечно, – не стал спорить Тот.

– Ты все это слышал, участвовал в наших совещаниях, принимал участие в разработке этого плана и не возражал ни по одному пункту. А десять минут назад ты вдруг отказался переправляться через Томь и потребовал, чтобы мы вообще не ходили в Томскую локацию, а пошли по направлению к Алтаю на юг, откуда мы, собственно, только что и пришли. Я ничего не перепутал?

Помрачневший Тот молча помотал головой.

– Если все правильно, тогда в чем дело? – участливо спросил Четвертый. – Что произошло десять минут назад? Ты можешь мне объяснить?

– Могу, Босс, – немного смущенно признался Тот. – Все изменилось, потому что десять минут назад свинья сказал мне, что в Томской локации живут ведьмы. Если бы я это знал, я бы никогда не согласился. У нас никто никогда не называет ее «Томская локация». Все говорят – Земля Ведьм.

– У нас вообще-то тоже, – встрял Жир.

– А что за Земля Ведьм? – озадачился Четвертый.

– Темный ты человек, Босс, – вздохнул Псих. – Серый, как штаны пожарника. Я понимаю, что Владивосток далековато от Томска, но мне интересно – в твоем монастыре люди вообще ни про что не разговаривали?

– Разговаривали, – покраснел Четвертый. – Но со мной – редко.

– А, ну да, ты же у нас из омег, – закивал Псих. – Все время про это забываю, слишком уж быстро ты у нас оперился и командным голосом обзавелся. Ладно, тогда побуду немного в роли просветителя. С чего бы только начать?

Он на секунду задумался, потом решительно кивнул и начал рассказ.

– В общем, во всем виноваты женщины и университеты. Вот правильно умные люди говорили – что многие знания это многие печали.

– В смысле? – опешил Четвертый.

– В прямом, – отрезал Псих. – Ты вообще в курсе, что Томск был университетским городом?

– Нет, – честно признался монах.

– Так вот он им был. Более того – соперничал с соседним Новосибирском за звание третьей университетской столицы, после Москвы и Питера. А томские университеты были едва ли не градообразующими предприятиями.

– И что? – не понял Четвертый.

– А то! – рассердился Псих. – Потом пришла Система и все начали качаться, чтобы выжить.

– Ну и при чем здесь все это? – продолжал тупить монах.

– Притом, мой юный друг, – вкрадчиво объяснил Псих, – что лучшие колдуны, чтоб ты знал, получались из ученых. Но при этом самые отмороженные – тоже из этой же среды. И если исходить из этих критериев, то Солнце была гениальным ученым.

– Солнце? – удивился Четвертый.

– Солнце. Она же Ирина Петровна Никитина, кандидат биологических наук, научный сотрудник одной из лабораторий Института Солнца Сибирского отделения РАН, отсюда и погоняло. Гениальная колдунья, вождь милостью божьей и отмороженная феминистка. Ученые вообще во времена Смуты, наступившие после прихода Системы, не проявили себя как мудрые седобородые гуманисты в белых халатах из книжек и фильмов. Скорее уж наоборот – прославились в качестве безжалостных и циничных экспериментаторов. Вивисекторы хреновы.

– Кто-кто? – неожиданно заинтересовался Тот.